– Что тебе сказать? – вздыхает он. – Пришли джинны и забрали всю воду!
– И украли мой волшебный лед! – вздыхаю я. – Прости.
– Ладно, неважно. Я уже нашла полбанки теплой пепси.
– Нет, я хочу извиниться… за сегодняшний день. Одеревенение проходит, оно давно прошло – но теперь я не знаю, с чего начать. Он тоже не знает, так что несколько секунд мы смотрим друг на друга и молчим.»
– Я и представить себе не мог…
– Я тоже, – отвечаю я.
– Только теперь, когда увидел вас вместе, мне стало ясно сходство…
– И различие.
– Да. – Он обхватывает голову руками. Затем поднимает на меня взгляд.
– Ты по-прежнему носишь волшебный браслет.
– Конечно. И театральную маску, что ты мне подарил.
– Я уже видел за ужином. И спросил себя, вспоминала ли ты обо мне.
– Си Джей… или теперь тебя надо называть Кристианом?
Он усмехается.
– Раньше одни звали так, а другие этак. А теперь… понимаешь, Надин терпеть не может прозвищ. К тому же у меня теперь серьезная работа, с перспективой карьерного роста… – Он умолкает. – Знаешь, а ты стала еще красивее.
Я чувствую; как пылают щеки, и благодарю небо за темноту.
– Когда ты постригся? – спрашиваю я, делая вид, что комплимент меня совсем не тронул.
– Давным-давно. Я много лет назад бросил корчить из себя лорда Байрона.
У меня падает сердце.
– Много лет назад?
– Ну да, довольно-таки давно. Понял, что от стихов в реальной жизни проку мало. А ты как? Играешь на сцене?
– Да нет. Наверно, Джад Лоу и Сэди Фрост заняли места, предназначенные для нас! Он смеется.
– Знаешь, порой я думал о том, что могло бы у нас получиться…
Он опускается на колени у моего кресла. Теперь наши лица вровень. От взгляда его зеленых глаз у меня перехватывает дыхание, больше всего на свете я хочу к нему прикоснуться.
– Я всегда тебя любила! – выпаливаю я, не в силах больше держать это в себе.
– И, надеюсь, всегда будешь любить.
Он придвигается ко мне все ближе, ближе… На лестнице скрипит половица. Мы замираем.
– Мне пора, – говорит он, вскакивая и торопливо сгребая с тарелок чипсы и апельсины.
Уже поворачивается к дверям – но, обернувшись ко мне, секунду медлит, затем наклоняется и нежно целует меня в губы. И исчезает.
Не знаю, долго ли я сижу неподвижно, бесхитростно наслаждаясь ощущением его прикосновения. В воздухе еще витает его запах. Я боюсь вздохнуть, словно дыхание развеет следы его присутствия.
Наконец ко мне возвращается способность мыслить. И первое, что я готова сделать, – надавать себе пощечин за то, что не задала главного вопроса: «Почему ты не позвонил? Почему не написал? Как посмел исчезнуть из моей жизни на десять лет?»