Тихо закрыв дверь, она стащила соболью накидку и бросила на стул.
— Рано ты гуляешь!
Кристина замерла при звуках знакомого голоса.
— Я не могла заснуть, — пояснила она, стараясь говорить спокойно.
— Я заметил. Твоя постель нетронута.
Озноб прошел по ее спине от этого размеренного, холодно-равнодушного тона.
— Ты чего-то хочешь?
— Хочу, чтобы моя жена не раздвигала ноги перед кем попало.
— Вряд ли ты имеешь право чего-то требовать. Где был ты сам прошлой ночью?
Ганс поднялся, и Кристина наконец разглядела его в полутьме. Сейчас он казался еще выше и сильнее.
— Не твое дело. А теперь объясни, где ты была.
— Не твое дело.
— Нищие, не имеющие ни гроша жены вроде тебя не могут позволить себе подобные выпады. Будь благоразумной, драгоценная моя.
— Мне ни к чему быть благоразумной, — спокойно заметила она. — Пока под одной крышей с нами живет твоя мать.
Его улыбка напомнила ей звериный оскал.
— Она уехала ночью. Сказала, что неважно себя чувствует и предпочитает болеть дома.
Кристину словно ударили с размаху кулаком в живот. Она едва не согнулась, но постаралась не давать волю страху. Ее козырная карта бита!
— К сожалению, ты не смогла с ней попрощаться. Вернее, тебя так и не нашли. А теперь об утренних прогулках. Кто он?
— Не знаю, о чем ты. Я ходила гулять. Вот и все.
— От тебя несет прелюбодеянием.
— Ты бредишь, — упорно стояла на своем Кристина, отказываясь умолять о милости. — А вернее, в твоих ноздрях еще стоит запах твоей последней постельной игрушки.
— Моя последняя постельная игрушка предпочитает жасмин. Насколько я припоминаю, это не твой любимый запах.
— Весь этот разговор бесплоден. Я ходила гулять. Теперь вернулась. Жаль, что ты зря потратил время.
— Какая милая наивность. Впрочем, ты всегда была такой, женушка. А теперь о твоем будущем.
— Мое будущее принадлежит мне.
— Ошибаешься. Мне решать, что с тобой будет, и я от души надеюсь, что ты хорошо провела время, поскольку больше тебе это не удастся. Сегодня ты в последний раз предавалась разврату. Я сажаю тебя под домашний арест, чтобы оградить твою… — он сухо усмехнулся, — добродетель. И мою репутацию.
— О какой репутации ты толкуешь? Ты, всем известный распутник! Не посмеешь держать меня в заключении без ведома окружающих!
Кристина блефовала, потому что всего год назад молодая, сбившаяся с пути жена одного из соседей внезапно скончалась без всяких видимых причин.
— Почему же? Посмею. Я уже поговорил с доктором Кетчером, и он весьма сочувственно отнесся к моему описанию симптомов женской истерии. Он считает, что нервный срыв может быть вызван чересчур активной светской жизнью и бурными развлечениями. Поэтому и подписал все бумаги.