— Твоя жена прошла здесь. Похоже, она направилась к лачуге старого Мартина.
— Спасибо, Матильда. — Алек помахал ей рукой, но женщина не увидела его жеста из-за развевавшегося на ветру белья.
Алек прибавил шагу. Может, стоит проучить ее? Повернуть домой и устроиться в тепле перед очагом, предоставив ей мокнуть под ливнем. Только он успел так подумать, как первые тяжелые капли упали на землю.
Алек бегом пустился к крайнему домику на краю деревни. Жилище старого Мартина уже несколько лет стояло заброшенным. Вряд ли леди придет в голову воспользоваться таким убежищем, даже если она рискует промокнуть. Но его жена рассуждала не как леди, а как воин: покосившаяся лачуга могла служить защитой от непогоды, и этого было достаточно.
Сквозь плотную пелену дождя Алек вглядывался в очертания унылой лачуги у подножия холма, и вдруг ему показалось, что он видит мужскую фигуру, отделившуюся от домика и бегущую по тропинке вверх по склону. Он протер глаза, залитые дождем, снова взглянул на тропинку. На ней никого не было.
Когда Алек добрался до двери домика, его волосы мокрыми прядями прилипали к черепу, а одежду впору было выжимать. Он вытащил кинжал из ножен, пинком распахнул дверь и шагнул в дом. Наметанный глаз бывалого воина мигом оценил обстановку — темно, сыро и грязно, но не опасно. Он вложил кинжал в ножны, обернулся, чтобы закрыть дверь.
Дождь барабанил по крыше, и этот звук был похож на топот тысячи крохотных воинов, марширующих не в ногу. Запах сырой земли — густой и вязкий — наполнял воздух. Вдруг вспыхнула молния, сразу вслед за нею загрохотал гром, и в призрачном свете, на мгновение залившем лачугу, Алек увидел свою жену.
Во вновь наступившей темноте он, спотыкаясь, бросился к кровати.
— Бриттани, — тревожно позвал он.
На его зов никто не ответил. Алек коснулся ее одежды — она была сухой, — ощупал руками тело, боясь наткнуться на рану, но Бриттани не была ранена. Она лежала неподвижно, не отвечая на его прикосновения.
— Бриттани! — Голос не слушался Алека, и в его хриплом шепоте звучал ужас.
Его рука ощутила слабое движение, ресницы Бриттани затрепетали, глаза широко открылись.
— Эндрю? — услышал Алек ее смущенный голос.
В это мгновение вспышка молнии озарила лачугу, Бриттани узнала его, и одновременно с ударом грома, который потряс ветхое строение до основания, на ее лице появилось выражение смятения.
— Не Эндрю, а Алек.
Молчание, которое последовало за этим утверждением, было красноречивей всяких слов. Напряжение нарастало. Наконец Алек процедил сквозь зубы:
— Неужели ты так бесстыдна, миледи, что назначаешь тайные свидания у меня под носом?