– Не уходите от разговора! – воскликнула Люсинда. – Я хочу знать все о Шато-Паньон и о том, почему вы туда попали.
Роберт сжал губы и отрицательно покачал головой:
– Нет, мы будем обсуждать только предстоящий урок!
– Вам когда-нибудь говорили о том, что вы до невозможности упрямы?
– Говорили, и что?
– Роберт, я… – Люсинда запнулась и попыталась отвернуться, но быстро справилась с собой и снова посмотрела ему в глаза: – Я пришла сюда, чтобы узнать о вас как можно больше.
– И зачем вам это надо?
– Надо, поверьте.
В глазах Люсинды Роберт читал неумолимо растущее подозрение. Разумеется, он чересчур упрямо не желал с ней разговаривать, но и ее скрытность казалась ему в высшей степени непонятной.
– Разве произошло что-то особенное? – спросил он. – Или Джеффри протестует против того, чтобы вы терпели меня?
– Ради Бога, не надо говорить о терпимости или нетерпимости! – запротестовала Люсинда. – И вообще, давайте поговорим о Джеффри позже!
Роберт понял, что она чем-то встревожена.
– Люсинда! Вы можете сказать мне, что угодно!
Впервые он назвал ее по имени, и Люсинде понравилось, как это имя прозвучало.
– Ведь мы друзья! – мягко сказала она. – Но если вы не желаете откровенно говорить со мной, то почему я должна быть честной и откровенной с вами?
Их взгляды на мгновение встретились и сразу же разбежались в разные стороны.
– Что вы хотите знать? – грубо спросил Роберт.
Боль и нежелание говорить так явственно прозвучали в его голосе, что Люсинда задумалась, стоит ли продолжать допрос. Она отложила бы этот разговор сразу же, если бы не слова отца о важности деталей, связанных с замком на Пиренеях. И все же было очевидно, что продолжать разговор здесь, на улице, перед парадным крыльцом дома Джорджианы, вряд ли целесообразно.
– Может, вернемся в дом? – предложила Люсинда.
– Не знаю, смогу ли я много вам сообщить. – Роберт пожал плечами. – Кроме того, я хотел бы еще побыть на свежем воздухе.
– Что ж, тогда мы еще чуть-чуть погуляем!
– Где?
– Да просто обойдем пару раз вокруг квартала. Идет?
– Идет.
Люсинда взяла Роберта под руку, и они медленно пошли вдоль длинного здания из белого кирпича. Роберт шел спокойно: как видно, боль в его колене утихла; однако само наличие этой раны позволяло Люсинде прижиматься к Роберту, якобы для того, чтобы поддерживать его.
Несколько минут оба шли молча, и Люсинда в конце концов поняла, что должна первой начать разговор. Она все оттягивала этот момент, поскольку опасалась причинить Роберту боль какой-нибудь неосторожной фразой, но ей было крайне важно узнать о нем как можно больше, и наконец она решилась: