Марко нахмурился и слегка ослабил узел галстука.
– Я ценю ваше предложение, дон Джованни, но никак не могу оставить свои дела.
– Какие дела? – презрительно сморщился дон Джованни. – Ты имеешь в виду срезку и выжимку сахарного тростника? Разве у тебя нет человека, который мог бы проследить за подобными пустяками? Когда это ты успел стать таким ответственным, мой мальчик? И потом, неужели ты хочешь, чтобы на свадьбе твоей племянницы и единственной родственницы не было ни одного представителя от ее семьи?
Марко чувствовал себя в полной растерянности, пока в разговор грациозно не вмешалась Кристина:
– Но, дон Джованни, разве не вы, Витторио, донна Флора и ваши прелестные дочери теперь моя настоящая семья? – Она ядовито улыбнулась Марко. – Конечно, мне будет очень не хватать в Венеции дядюшки Марко, но я едва ли умру, если он останется здесь.
Марко стиснул зубы и ничего не ответил, а дон Джованни посмотрел на девушку с улыбкой.
– Да, да, конечно. – Повернувшись к Марко, он подмигнул ему. – Не правда ли, она – чудо?
– Да, – пробормотал Марко странно изменившимся голосом.
Донна Флора собиралась было вставить слово, как ее перебило громкое, непристойное пение, раздавшееся вдруг за дверью. Сквозь эти становящиеся все громче и отчетливее звуки слышался возмущенный голос Эспер.
– Немедленно убирайтесь отсюда, пьяные твари!
– Марко, что здесь происходит? – поинтересовался озадаченный дон Джованни, когда шум в коридоре усилился.
Пока сбитый с толку Марко пытался придумать более или менее подходящий ответ, в столовую ввалилось около шести неряшливо одетых женщин в сопровождении такого же количества нелицеприятного вида мужчин. Процессию возглавляла бывшая любовница Марко Роза.
Одежда всех двенадцати была грязной, мокрой, покрытой морскими водорослями; от всех изрядно попахивало спиртным. Они стояли, держа друг друга за руки, и громко распевали свою похабную песню, а некоторые из них размахивали пустыми бочонками рома. Завершала эту процессию взбешенная Эспер, чьи глаза-бусинки метали на Марко самые настоящие молнии.
Поначалу ошеломленные обедающие могли только смотреть на ворвавшихся в столовую. Марко сумел разобрать всего пару строк из их грязной песенки, но и этого было достаточно, чтобы привести в ужас кого угодно:
Задирай-ка свои юбки поскорей
И влезай на мою мачту – не робей.
Когда же смысл этой песенки дошел до каждого за столом, Ренальди дружно охнули от ужаса. Кристина поспешила спрятать улыбку за салфеткой, Марко простонал и закрыл лицо ладонью, а Джузеппе судорожно перекрестился и возвел глаза к небу.