И Анания пошел и вошел в тот дом; и, возложив на него руки, сказал:
- Савл, брат, Господь послал меня - Иисус, явившийся тебе на дороге, которой ты шел, - чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа". Деяния 9:10-17.
Павел уже ждал Ананию, ждал с печалью от того, что ему снова суждено видеть.
Сначала он не почувствовал разницы. Только тише стали гоготать гуси под окнами, тише стали шаги в доме и крики на улице. И уже не так вкусно пахло хлебом со двора. Потом глаза немного привыкли к свету, и в полумраке комнаты Павел заметил Ананию, такого же кряжистого, короткошеего, щекастого, как в недавнем видении.
Анания окрестил его водой из миски, которую держал в руках, поцеловал троекратно и сказал грубым голосом: "Давай-ка, поешь, а то ослаб совсем. Поскольку Павел продолжал сидеть неподвижно, втиснул ему в рот кусочек хлеба, размоченного в воде. - Ешь!".
Павел начал есть, отяжелел, прошло ощущение невесомости и наслаждения бестелесностью. Вздохнув, он уснул, впервые за почти четверо суток.
Спал без снов и проснулся с удивительным ощущением всезнания и всепонимания. Будто все вопросы и все ответы заключались в нем; будто он весь мир впитал в ничтожную оболочку своего тела.
Но весь мир - это слишком много для одного Павла, и он поспешил в местную синагогу - делиться.
- Мир вам, иудеи, - сказал он. - Я брат ваш от семени Давидова, колена Вениаминова. Саул, тарсянин, посланный сюда синедрионом.
- И тебе мир, коли не шутишь, - ответили дамасские иудеи. - Мы слышали о тебе. Что скажешь, Саул, тарсянин?
- Откуда эта обезьяна? - брезгливо прошамкал ставосьмилетний старец в лисьей шапке.
- Агент синедриона, - вполголоса пояснили ему.
Старик недовольно промолчал, сжал высохший посох своей лапкой древней мумии.
Павел чувствовал, как много вложено в него, не знал, с чего начать делиться. Стоял, смотрел на евреев сияющими от любви глазами, маленький, неказистый.
- Братья, - начал наконец он. - По дороге в Дамаск я встретил пророка Иешуа-бен-Пандеру из Назарета.
- Вот как? - изумились слушатели. - Разве он жив? Разве не его казнили три года назад?
- Его казнили, - объяснил Павел. - Но он стал бессмертным и теперь хочет спасти нас.
- Спасти? От кого и от чего?
- Спасти нас от смерти, а Господа от боли за нас.
- Почему он не цитирует Моисея? - обиделся ставосьмилетний старик в лисьей шапке.
Ему не ответили.
- Разве можно жить после того, как тебя казнили? - любопытствовали евреи.
- Если нам начертано умирать со смертью, зачем Господь вложил в нас тревожную душу? - вопросом на вопрос ответил Павел.