- Значат ли твои слова, что мы оживем после смерти?
- Не все, а только по суду Его.
- Что он там говорит? - сердился старец в лисьей шапке. Он очень плохо слышал.
- Говорит, что спаситель уже пришел в мир и что это Иешуа из Назарета, распятый три года назад.
- Ну и что? - пожал плечиками старец.
- Что еще сказал тебе Иешуа? - спросили Павла.
- Он освободил меня от рабства страха, вдохнул дух сыновства, в котором восклицаю: "Авва, Отец!".
- Что он говорит? - сердился старец.
- Что он - сын Божий.
- Господи, и этот туда же! Хватит, уже скучно, остановите его.
- Мы все - дети Божьи, - с нежностью продолжал Павел. - Братья! Мы все вместе сбились с пути, все вместе пришли в негодность; нет никого, кто творит добро, нет ни одного. Нет праведного ни одного; нет никого, кто понимает; нет никого, кто ищет Бога.
- А теперь что говорит?
- Ругается. Бога, говорит, забыли.
- Он что, пьян?
- Иудеи! - продолжал Павел. - Вы опираетесь на закон и хвалитесь Богом, ничего не зная о нем. Уверены, что вы - поводыри для слепых, свет для тех, кто во тьме, а сами слепы. Вы - учители младенцев, образы знаний и истины в законе - себя не учите?
- Да что он говорит там? - все больше сердился старец. - Больно уж невнятно. И долго. Хватит! Он никому не дает рта раскрыть.
- Из-за вас имя Божье хулится среди язычников, как и написано. Вспомните о любви...
- Ну хватит! - возмутился старик. Встал, решительно подошел к Павлу, ткнул его палкой в грудь. - Проваливай-ка отсюда, трепло! Кимвал звенящий! Ты пьян, тебе вступило в голову - поди проспись, а не морочь порядочных людей.
Павел схватился за палку, больно упершуюся ему в грудь. Старик выдернул палку, коротко дал Павлу по шее:
- Пошел вон, собака!
- Не надо так, - вступился стоящий рядом. - Все-таки его прислал синедрион.
- И в синедрион напишу! - визгливо огрызнулся старик. - Пусть выбирают, кого посылать! Не могут Господу служить такие уродцы!
- Господь любит всех своих детей! - с обидой выкрикнул Павел. - И красивых, и хилых; умных и глупых; и богатых, и бедных! Все имеют право на любовь его. А больное чадо больше жалеет отец.
- Он говорит: Бог любит ничтожных! - засмеялись евреи.
Слово за слово, и Павел разозлился страшно на собратьев, кричал, плакал, брызгал слюной, хватался за двери синагоги, откуда его с позором вытолкали. Дали еще пинка напоследок так, что он ткнулся лицом в пыль.
И он сидел, плакал, развозя слезы по щекам, как ребенок.
- Ты не умеешь разговаривать с евреями, брат мой, - сказал голос над его головой. - Помнишь, еще Исайя говорил: "Целый день я простирал руки мои к народу непокорному и прекословящему".