Так, значит, опять ошибка! Он возвратился, чтобы в очередной раз обжечь ее душу бесплодной надеждой. И чтобы тотчас эту надежду отнять.
– Сами знаете кто, – сказала она сварливо. – Джоанна.
– Так знайте, Клаудия, это не Джоанна. Она подбрасывала письма, она испортила ваш театральный костюм, но она ничего не знает о краске.
Клаудия отняла у него свои руки. Она не совсем понимала, о чем он говорит, да и не имела, собственно говоря, особого желания продолжать эти игры.
– Все кончено, Габриел. Я не хочу больше говорить об этом.
– Клаудия, дорогая, если вы защищаете кого-то, то самое время остановиться.
– Никого я не защищаю. Позвольте пройти. – Она двинулась к своему подъезду, но он не пропустил ее. – Габриел, поверьте, до отъезда в театр у меня еще куча дел.
Она попыталась прорвать заслон, выставленный у нее на пути, но он схватил ее за плечи.
– Клаудия, выслушайте меня.
– Это уж слишком, Мак! – взорвалась она, вырываясь из его рук и возвращая ему его общее для всех имя, будто проводя между ними разделительную черту. – Не спорю, вы были великолепны, и я сейчас дам вам письменные рекомендации, но вы переходите всякие границы. В любом деле надо уметь остановиться.
Она и в самом деле хотела в этот момент лишь одного – поскорее уйти. Неужели он этого не понимает?
Он понял и позволил ей направиться к подъезду Но вдогонку сказал:
– У меня два вопроса. Я еще не задал вам второго.
Что-то заставило Клаудию остановиться. Не оборачиваясь к нему, она ждала второго вопроса. А вдруг…
– Кто такой Дэвид Харт? Абсолютно взбешенная, она обернулась.
– Дэвид мой друг. Хороший, добрый человек, который никогда не осуждает, никогда не критикует и никогда не терзает меня глупыми вопро…
Но договорить Клаудия не успела, так и оставшись стоять с открытым ртом, ибо ее речь на полуслове прервал резкий визг шин небольшого фургона, из тех, что доставляют на дом продукты, который мчался прямо на нее. Она впала в какое-то оцепенение, а вокруг нее происходило некое действо, воспринимаемое ею кадрами замедленных съемок. Фургон вперся на тротуар, она успела увидеть лицо водителя, искаженное болью… или яростью? Бог знает! А по всему пути следования взбесившейся машины раздавались визгливые крики. Габриел тотчас схватил ее, поднял и отбросил к стене дома. Обхватив себя руками, она сгруппировалась и, падая на тротуар, перекатилась, чудом вспомнив то, чему учил ее Тони, объясняя, как правильно надо падать при неудачном приземлении с парашютом, чтобы ничего себе не повредить и не набить лишних шишек. Кстати, во время своего первого в жизни прыжка с парашютом она этим методом воспользоваться забыла. Как странно, что в эти краткие мгновения она умудрилась вспомнить пресловутого Тони с его уроками. А теперь вот лежала на тротуаре, отчаянно и безуспешно пытаясь набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы закричать.