– Не считаешь это ребячеством?
Она с трудом оторвалась от созерцания сада земных наслаждений.
– Оставайся на своей половине кровати, и утром я извинюсь.
– Не воображай, что я позволю ему увидеть, до чего ты инфантильна, – прошипел он едва слышно, чтобы не разбудить незваного гостя.
– Я проснусь пораньше и уберу подушки, – пообещала она, с вожделением думая о лишней сотне долларов.
– Как вчера утром?
Неужели только вчера утром он сунул руку за пояс ее джинсов. Он выключил облупившуюся пузатую лампу, принесенную Эйприл из коттеджа, и, пока приближался к кровати, она напомнила себе, что он игрок, а она для него – всего лишь предмет игры. Отказав ему, она выкинула зеленый флаг.
– Ты не настолько уж неотразима.
Он отбросил простыню, лег, оперся на локоть и мрачно уставился на нее поверх стены из подушек.
– По-моему, ты просто боишься себя. Боишься, что не сможешь оторваться от меня.
Ему хотелось ссоры. Но их перепалка казалась чем-то вроде любовной прелюдии, и она проглотила все остроумные ответы которые приходили на ум.
Он лег... но тут же вскочил снова.
– Я не обязан мириться с этим!
Взмах рукой – и во все стороны полетели подушки, а ее стена перестала существовать.
– Подожди...
Она попыталась сесть, но он вдавил ее в матрац. Блу приготовилась к атаке, но она забыла, с кем имеет дело. Его губы нежно коснулись ее губ, и во второй раз за этот день он принялся целовать ее.
Она не сопротивлялась – уж очень он был хорош – и решила позволить себе немного расслабиться. Всего на несколько минут.
Его рука скользнула под ее майку. Большой палец нашел тугой сосок. Она упивалась вкусом зубной пасты и греха. По телу разливался жар. Тот самый внушительный бугор прижался к ее ноге.
Игра. Это всего лишь игра.
Он нагнул голову и стал сосать ее соски прямо через майку.
Пока одежда еще на ней...
Он долго терзал ее поцелуями, прежде чем просунуть руку между бедер. Ее колени медленно разошлись. Он играл с ней неторопливо, неспешно, считая, что времени у них впереди – вся ночь. Но игра слишком затянулась.
Ее голова беспомощно откинулась. Лунный свет раздробился на тысячу серебряных осколков. Сквозь собственный придушенный крик Блу смутно расслышала тихий ответный стон и ощутила как он содрогнулся. Только придя в себя, она ощутила влагу между ног.
Дин, выругавшись, откатился от нее, спрыгнул с кровати и исчез в ванной. Она лежала неподвижно: пресыщенная, рассерженная, проклиная себя. О какой силе воли она постоянно твердила?!
Наконец он вышел из ванной. Голый. До нее донеслось тихое рычание.
– Только попробуй сказать хоть слово! Только попробуй! Такого позора я не переживал с пятнадцати лет!