Перебирая все это в памяти, она зашагала к дому.
Трое мужчин, переговаривавшихся на незнакомом ей языке, устанавливали на кухне угольно-черные рабочие столы из мыльного камня. Эйприл сидела в обеденном уголке, хмуро разглядывая страницу блокнота.
– Вы художница. Помогите мне, – попросила она Блу. – С одеждой у меня проблем нет, но я не слишком хорошо рисую архитектурные детали, тем более, что сама не уверена, чего хочу.
Блу надеялась стащить еще один пончик, но в коробке остались только пятна от желе и немного сахарной пудры.
– Мы строим крытое крыльцо, – продолжала Эйприл.
Блу села рядом и взглянула на рисунок.
– Не хочу, чтобы крыльцо выглядело так, словно пристроено
к полуразрушенной рыбацкой хижине, – пояснила Эйприл. – Мне хочется иметь большие окна, прорезанные над решетчатыми стенами, чтобы света было как можно больше, а также карнизы, чтобы крыльцо не казалось неестественно высоким, но не знаю, как это лучше сделать.
Блу, немного подумав, начала делать наброски.
– Мне нравится, – кивнула Эйприл. – Не могли бы вы нарисовать заднюю стену? И окна?
Блу послушно нарисовала каждую стену, следуя описанию Эйприл. Та внесла несколько изменений, и вместе они пришли к соглашению.
– Вы молодец, – похвалила Эйприл, когда рабочие пошли на перекур. – Не могли бы сделать для меня кое-какие наброски интерьера? Но может, я слишком многого хочу? Вы так и не сказали, как долго собираетесь здесь пробыть и какие отношения у вас с Дином.
– Мы помолвлены, – сообщил Дин с порога.
Женщины не слышали, как он подошел. Дин поставил пустую кружку от кофе рядом с плитой и стал рассматривать творчество Блу.
– Она уедет только вместе со мной.
– Помолвлены? – переспросила Эйприл.
Дин не поднял глаз от блокнота.
– Совершенно верно.
Блу едва сдержалась, чтобы не закатить глаза к небу. Опять он доводит Эйприл! Хочет напомнить матери, как мало она значит для него. Показать, что настолько презирает ее, что даже не удосужился сообщить о своей женитьбе! Какая подлость по отношению к человеку, почти что лежащему на смертном одре!
– Поздравляю, – бросила Эйприл, откладывая карандаш. – И как долго вы знакомы?
– Достаточно давно, – заверил он.
Блу не могла и дальше оставлять Эйприл в заблуждении относительно того, будто между ними что-то было прошлой ночью.
– Хочу объяснить, что, хотя мы спали в одной постели, я была полностью одета.
Эйприл скептически вскинула брови. Блу постаралась принять смиренный вид.
– В тринадцать лет я приняла обет целомудрия.
– Ч-что? – ахнула Эйприл.
– Не принимала она никакого обета, – вздохнул Дин.