Честно говоря, Блу действительно дала такой обет, хотя даже в то время сомневалась, что исполнит его. Но она давно бы примирилась с Богом, если бы не сестра Люк, которая и втравила ее в это дельце.
– Дин не соглашается со мной, но я считаю, что брачная ночь должна стать событием. Поэтому сегодня же перебираюсь в кибитку.
Дин фыркнул.
Эйприл долго смотрела на Блу, прежде чем перевести взгляд на Дина.
– Она... прелестна.
– Не трудись, – отмахнулся он, кладя блокнот на стол. – Можешь смело говорить все, что думаешь. Поверь, я высказался гораздо откровеннее.
– Эй!
– Впервые я увидел ее на уличном карнавале, – продолжал Дин, – рассматривая рабочие столы. – Она просунула физиономию в деревянную резную рамку, чем и привлекла мое внимание. Ты должна признать, что лицо у нее необычное. К тому времени, как я увидел ее фигуру, было уже слишком поздно.
– На случай, если ты не заметил, я здесь сижу, – напомнила Блу.
– Не заметила в ней ничего плохого, – не слишком убедительно заверила Эйприл.
– У нее полно других изумительных качеств, – сообщил Дин, изучая петли на дверце буфета. – Так что на остальные я смотрю сквозь пальцы.
Блу прекрасно видела, какое направление принимает разговор, и поэтому провела пальцем по горкам сахарной пудры на дне коробки из-под пончиков.
– Не все разбираются в модах, Дин. И это не такой уж большой грех.
– Кто бы говорил! Женщина, на которую все здешние мужчины смотрят с обожанием!
– Она обещала, что, когда мы поженимся, покупать ей одежду буду я, – объявил Дин.
Взгляд Блу остановился на холодильнике.
– Там, случайно, не найдется яиц и немного сыра для омлета?
Серебряные серьги Эйприл запутались в длинных волосах.
– Тебе придется жить с этим, Блу. В три года он закатывал истерики, если костюмчик от Андерус плохо сидел. В третьем классе он носил одежду только от «Оушн пэсифик», а в старших классах – от Ральфа Лорена. Клянусь, он научился читать по одежным этикеткам!
Оказалось, что Эйприл сделала ошибку, пустившись в воспоминания. Губы Дина пренебрежительно искривились.
– Удивительно, что ты запомнила столько деталей, прожив все то время в бессознательном состоянии, – усмехнулся он, подходя к Блу.
Судя по тому, как властно он положил руку ей на плечо, она задалась вопросом, не была ли изобретена помолвка специально для того, чтобы безоговорочно привлечь ее на свою сторону. Бедняга и не подозревал, что в лице Блу столкнулся с истинным Бенедиктом Арнолдом[16].
– На тот случай, если Дин не снизошел до того, чтобы рассказать о своей матери, – отчетливо выговорила Эйприл, – я была наркоманкой.