Сирена вспомнила, что собиралась поговорить с Брендоном, прежде чем тема беседы захватила ее.
– Нет, – сказала она с очаровательной улыбкой. – Меня просто заинтересовало то, что вы сказали.
– Мы говорим о политике, – многозначительно произнес Брендон, все еще кипевший от ярости. – Думаю, тебе лучше присоединиться к женщинам.
Это было последней каплей. Терпение Сирены лопнуло.
– Видимо, с вашей точки зрения, джентльмены, такие высокие материи, как политика, недоступны женскому разумению? – осведомилась она, обводя взглядом лица присутствующих и задерживаясь на каждом из них.
Снисходительная улыбка полковника Пауэлла только подлила масла в огонь.
– Мы и не думали оскорбить вас, мисс Уоррен, – осторожно сказал полковник, наблюдая за искорками раздражения, вспыхнувшими в ее изумрудных глазах. – Просто не стоит забивать прелестную головку такими скучными вещами.
– Я не разделяю безнадежно устаревшего убеждения в том, что назначение женщины не распространяется за рамки ведения домашнего хозяйства, что она не способна принимать важные решения и не должна высказывать своего мнения по государственным вопросам.
Сирена еще больше разозлилась, увидев ошеломленное выражение на лицах онемевших слушателей. За одним исключением. Трейгер Грейсон преспокойно потягивал бренди, только ироничная улыбка кривила его чувственные губы.
– И мне не нравится, когда меня выставляют за дверь, словно я не имею права…
– Довольно, Сирена! – рявкнул Брендон, считая себя обязанным поставить на место свою невесту. – Ты вмешиваешься в дела мужчин.
Она язвительно усмехнулась, придравшись к выбору слов.
– Дела мужчин? Уверяю тебя, Брендон, женщины страдают от войны ничуть не меньше. Глядя на вас всех, я начинаю думать, что у патриотов есть немало оснований для недовольства. Вы подавляете их, лишаете элементарных прав точно так же, как сейчас обошлись со мной только потому, что я женщина. Вы принимаете решения и навязываете их другим, не считаясь ни с кем. Корона поступает с колониямвесьма неразумно, возлагая на них непосильное бремя налогов и притесняя, словно рабов. Если бы вы, благородные джентльмены, хоть раз побывали в шкуре колонистов, то наверняка сочли бы ее чересчур тесной, жесткой и холодной.
– Сирена, следи за своим языком! – воскликнул ее отец, находясь на грани сердечного приступа. Склонность Сирены открыто выступать против несправедливости не была для него новостью, но Митчел никогда не думал, что девушка может зайти так далеко. – Если бы ты не находилась среди друзей, твои слова могли бы превратно истолковать.