Несмотря на возможные последствия, Сирена не сожалела о сказанном и готова была выпалить: «У меня своя голова на плечах, и я не позволю, чтобы со мной обращались как с прокаженной!» Она подняла руку, останавливая приближающегося к ней взбешенного Брендона.
– Пока ты не приступил к моему воспитанию, сообщаю тебе, что свадьбы не будет. А потому нечего смущаться, будто тебя кастрировали в присутствии однополчан. – Ее тон был таким невинным, а улыбка столь милой, что прошла не одна секунда, прежде чем смысл сказанного дошел наконец до слушателей.
Но Сирене было все равно. Пришло время заявить о своей независимости, к тому же ей не терпелось раз и навсегда – избавиться от лицемерного Брендона с его консервативными взглядами.
– Ты не несешь за меня никакой ответственности, Брендон. Я в состоянии позаботиться о себе, что тебе следовало понять с самого начала. Ты совершил серьезную ошибку, попросив моей руки, а я допустила непростительную оплошность, полагая, что смогу изображать пустоголовую куклу, которая тебе нужна в качестве жены. – Она сделала грациозный реверанс, одарив собравшихся ослепительной улыбкой. – Всего хорошего, джентльмены.
В гробовом молчании Сирена выпорхнула из кабинета. Брендон ринулся за ней следом и рванул ее за руку.
– Ты, видимо, совсем лишилась рассудка, Сирена, – прорычал он, вне себя от ярости. – Клянусь, ты пожалеешь, что публично унизила меня.
Девушка бесстрашно вздернула подбородок, глядя в его искаженное злобой лицо.
– Сомневаюсь. Не смеши меня, Брендон. Ты размазня и трус и сделал все, что только мог, лишь бы уклониться от защиты собственных убеждений. Ты бы охотно предоставил эту привилегию британцам. Если бы сила сейчас была на стороне патриотов, я бы ничуть не удивилась, узнав, что ты придерживаешься их взглядов в надежде отсидеться и не принимать непосредственного участия в военных действиях.
И без того мрачное лицо Брендона потемнело как грозовая туча, и в гневе он тыльной стороной ладони ударил Сирену по лицу с такой силой, что она едва устояла на ногах.
– Проклятая сучка! – прошипел он. – Твой папаша совершил большую глупость, отправив тебя в эту шикарную школу. Надеюсь, скоро он это поймет. Ты слишком много о себе мнишь. – Брендон помахал пальцем переносом растерявшейся Сирены. – Мы еще встретимся, дорогая. Только уважение к твоему отцу удерживает меня от соблазна свернуть тебе шею.
Брендон вернулся в кабинет, дабы восстановить свое доброе имя, а Сирена бросилась прочь, прежде чем разразиться слезами. Будь он проклят, будь проклята ее собственная несдержанность! Долгожданный бал оказался сплошной нервотрепкой, в которой одна катастрофа следовала за другой.