— Эта женщина — грязная грубая невежа и негодяйка. Я не стала бы унижаться перед ней даже в том случае, если бы она подала завтрак из десяти блюд!
— Черт побери! — расхохотался Флинн. — Да за такой завтрак я не побрезговал бы расцеловать прах у нее под ногами!
— Ах вот как! Недорого же стоят твои поцелуи, если ты готов сыпать ими направо и налево!
— Все еще думаешь об этом, да? — ухмыльнулся Флинн. Она залилась краской, а он снова расхохотался.
— А как мне не думать? — напустилась на него. Мелисанда. — С твоей стороны это было отвратительно и подло! Ты… ты воспользовался моей беспомощностью во время сна!
— Ну, если уж на то пошло, то это скорее ты воспользовалась моей беспомощностью во время сна!
— Я?!
— Ага! — Флинн с независимым видом сунул руки в карманы и поддал ногой камешек.
Дождя не было, сквозь тучи то и дело проглядывало солнце, и он чувствовал себя вполне удовлетворительно. Может быть, благодаря тому, что его одежда наконец-то высохла, он согрелся и даже успел слегка перекусить. А кроме того, Флинн все чаще ловил себя на мысли о том, что пусть на время, пусть только в воображении, но ему начинают нравиться это Богом забытое место и время, как бы странно оно ни выглядело. Во всяком случае, здесь он может не тревожиться об ответственности за свои поступки. Да, скорее всего он действительно рехнулся, но ему не придется писать к понедельнику эту проклятую предвыборную речь. Почему бы не отнестись к данному приключению как к самым лучшим каникулам в своей жизни? Конечно, в том случае, если ему удастся найти способ вернуться в свое время.
— Ага! — с удовольствием повторил Флинн. — Ведь это ты подкатилась ко мне под бочок посреди ночи. И ты вела себя более чем покладисто, когда утром я в полусонном, неосознанном порыве случайно тебя поцеловал.
— Это произошло нечаянно! — Мелисанда даже остановилась и притопнула ножкой от ярости.
Флинн ничего не мог с собой поделать. Он рассмеялся во все горло.
— И не смей надо мной издеваться! — взвизгнула Мелисанда. — Что это значит — случайно поцеловал?
— Я принял тебя за другую.
— За какую еще другую? Твою жену?
— У меня нет жены.
— Но тогда за кого?
— Я и сам толком не знаю. Просто за любую другую женщину, кроме тебя.
— То есть ты хочешь сказать, что еще не успел проснуться, но уже решил, что раз кто-то рядом с тобой спит — значит, ты можешь позволять себе все, что угодно? — Судя по всему, Мелисанда чувствовала себя оскорбленной до глубины души.
— А зачем же еще я взял бы женщину с собой в постель? — невозмутимо осведомился Флинн.
— Но мы были не у тебя в постели!