Всего этого было достаточно для того, чтобы Эммелина всхлипнула и выкрикнула имя человека, доведшего ее до такого божественного состояния. Она больше не была девственницей. Истинная и безупречная викторианская леди больше не одна, не одинока…
Не успели они отпустить друг друга и передохнуть от изумительного соития, как Джефф внезапно рассмеялся и сказал такое, от чего Эммелина лишилась дара речи.
– Слушай, а ведь я не смогу уехать отсюда, – заявил он.
– Из-за меня?
– Нет, не из-за тебя, – ответил Уэстон. – А из-за того, что здесь меня не мучают головные боли.
– Вы невежа, сэр, – усмехнулась Эммелина, слегка хлопнув его пальцами по голове. – И я буду рада стать причиной вашей головной боли.
Уэстон перехватил ее руку и заключил Эммелину в объятия.
– Ни один невежа не любит тебя так же сильно, как я. Никогда в жизни я не встречал столь удивительной, восхитительной, непонятной женщины, Эммелина. И у меня к тебе есть только один вопрос.
Она подняла на него глаза.
– Нет, я не выйду за тебя замуж, – заявила Эммелина, не дожидаясь вопроса, – ты недостаточно хорош для меня, ты невыносим…
– Конечно же, ты выйдешь за меня, глупышка, – заверил ее Уэстон с улыбкой. – Не забывай, что у меня есть множество способов обуздать тебя, включая перья и шелковые шарфы. Кстати, – спохватился он, – уж коли я вспомнил обо всех этих вещицах, ты не скажешь мне, для чего была нужна лошадь-качалка?
Эммелина удивленно уставилась на него, только сейчас осознав, что понятия не имеет об этом. Внезапно ее охватила необузданная веселость. Шампанского у нее не было, так что ей нужно как можно больше секса, как можно больше Джеффа Уэстона. Эммелине захотелось рассмеяться, но она сдержала себя.
– Ну-у… – протянула она, – думаю, что лошадь-качалка подразумевает, что всадники должны скакать на ней обнаженными, без седла, по бугристым дорогам, а когда лошадь устанет, можно как-нибудь подстегнуть ее…
Уэстон притворился, что серьезно обдумывает эту ерунду.
– С другой стороны, – через некоторое время проговорил он, – лошадь-качалка может подразумевать, что у нас будут дети и ее поставят в детскую.
– Это уже лучше, – промурлыкала Эммелина.
Джефф поцеловал ее в кончик носа, поиграл губами с припухшим от поцелуев ртом Эммелины.
– А пока мне ненавистна даже мысль о том, что ее никак не используют, – шепнул он ей на ухо.
– Да, это ужасно. – Эммелина притворно вздохнула.
– Мне нравится ход твоих мыслей, – проговорил Джефф Уэстон, обнимая ее, – мне вообще все в тебе нравится.