– Кто вы? Как вы сюда попали?
– Через дверь, – проигнорировав первый вопрос, насмешливо ответил незнакомец.
Он по-хозяйски открыл дверцы шкафа, лениво пощупал подвернувшуюся под руку модель.
– Не трогайте! – Вне себя от негодования, воскликнула Марина. – Кто вам позволил здесь находиться?
Она быстро вернула платье на плечики и заперла шкаф.
– Мне нужен главный этой богадельни.
– Директор уже ушел. Прошу вас покинуть служебное помещение. Я сейчас буду закрывать.
Он, словно не слыша, медленно прохаживался по комнате.
– Послушайте! – вскипела Марина. – Здесь, между прочим, полы помыли! Выйдите, или я вызову охрану.
В дверях возник припозднившийся помреж Миша в пальто и с дипломатом.
– Марина, я ушел! Ой! – лицо его расплылось в подобострастной улыбке, точно при виде богатого дядюшки, пообещавшего долю в наследстве. – Антон Викторович, какой сюрприз! Директора, к сожалению, уже нет…
– Меня оповестили, – усмехнулся странный посетитель. – Кто эта строгая барышня?
«Как он смеет говорить обо мне так, словно меня здесь нет!»
– Это Марина, наш гример. Очень талантливая девушка. Вы уж ее извините, она из детского дома, и не вполне владеет субординацией.
Марина вспыхнула и открыла было рот, чтобы высказать Мише и этой большой шишке все, что о них думает, но вовремя взяла себя в руки.
«Если ты вылетишь с работы, другой такой не найти. За тебя некому похлопотать, так что… терпи.»
До крови закусив губу, Марина хлопнула дверью гримерной. Там, шепотом, но в красках, она дала волю своим эмоциям. Если бы латунная дверная ручка умела краснеть, то давно бы сделалась пунцовой от Марининых эпитетов…
Все это вихрем пронеслось в голове девушки, когда, утопая в кожаном кресле, она глядела сквозь затемненное стекло, как мимо проплывают дома, деревья и люди…
Стрелка на больших часах нехотя переползла на двенадцать. Ник принялся одеваться. Лежащая на широкой развороченной постели обнаженная девушка кокетливо потянулась, капризно надула губки:
– Уже уходишь?
– Да, дорогуша, мне пора.
– Завтра выходной. Может, останешься?
– К сожалению, утром у меня неотложное дело.
Ник солгал. Он терпеть не мог ночевать в чужих домах, никогда не оставался даже у постоянных подружек, менявшихся, правда, довольно часто. Однажды, сдуру, поддался на уговоры Ады – так все проклял. Во сне Ада то вскрикивала, то бормотала. Что-то вроде: «Оставьте меня», или «Что я вам сделала?»
К тому же, по утрам женщины выглядят значительно хуже, чем накануне вечером. Многие, так просто – страшнее атомной войны – волосы дыбом, под глазами круги от несмытой косметики. К чему излишние разочарования? Ник считал себя эстетом и не хотел травмировать свою чувствительную душу.