Вольно молодому поэту, с воспаленным самомнением, мужавшему среди эксцентриков и ущербных чудачеств, с сердцем, разбитым первой любовью, перепутать явь с вымыслом, но зачем понадобилось к этим бредням примерять всю строгость уголовно-процессуального кодекса – одному Богу известно. Власть повела себя, как бульдог Чироки, если воспользоваться для сравнения персонажем детской книжки и одноименного поэтического цикла, и вцепилась в романтика мертвой хваткой. За неделю до суда в одной из центральных газет появилась посвященная «чукотскому делу» свирепая статья «Накипь» и подборка не менее кровожадных писем трудящихся.
На допросах и очных ставках вчерашние друзья-товарищи сыпались, как городошное сооружение от меткого удара. Впрочем, уже в нынешние времена один развязный восьмидераст, репортер бульварной газеты, пробежав по диагонали материалы следствия по «чукотскому делу», к которым, кстати сказать, меня на пушечный выстрел не подпустили, в заметке, написанной на омерзительной приблатненно-молодежной фене, мимоходом потрепал Чиграшова по плечу за «четверочное» поведение в пытошном приказе. Интересно, во сколько баллов этот говнюк оценил бы мои трепыхания в том же ведомстве двенадцать лет спустя? Как бы ни стращал меня мой недавний венецианский визави, неприятных сюрпризов быть не должно, я помню все слово в слово:
Он(Георгий, если не ошибаюсь, Иванович, следователь с типовым лицом. Говорит и по ходу разговора записывает ): Ваш Чиграшов принадлежит к пренеприятной и довольно опасной категории людей. Таких, как он, по счастью, немного, а то бы жизнь давно превратилась в дурдом. Виктор Матвеевич, видите ли, вбил себе в голову, что земная ось совпадает с его позвоночником и единственно верный ответ на все вопросы мироздания – он сам, Виктор Матвеевич Чиграшов, и есть. А если по его, по-чиграшовски, не получается, с ответом не сходится, – пропади оно все пропадом. Мы тогда падаем на пол и сучим ножками в истерике – хочу и все тут. Причем мало того, что себя губит, еще и таких, как вы, несмышленышей в свои авантюры вовлекает.
Я(сомлевший от страха молокосос-Криворотов ): Если вы это об антологии – все наоборот: мы сами его пригласили.
Он: Это вам, губошлепам, только кажется. Чиграшов – подстрекатель со стажем. В молодости прорву народа под монастырь подвел – и теперь за старое взялся. Пресно ему живется, подвига захотелось – вот бы и красовался в одиночку, на свой страх и риск, никого с толку не сбивая. Мы же его, первые, и уважали бы за удаль. Нет, ему невтерпеж шум вокруг собственной персоны поднять, кумиром юношества себя представить, молодняк, который он же сам в грош не ставит, «свиньей» построить. А в результате свинью-то он вам всем и подложил – и препорядочную. Ну, подняли вы, маменькины сынки, шум – и что с того? Не вокруг изобретателей нового шума, елочки точеные, а вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир – неслышно вращается он, как говорил Заратустра.