— Мы отберем у господ рыцарей деньги, коней и вооружение, после чего отпустим на все четыре стороны, — с ухмылкой сказал Дуглас, подъезжая к своим людям. — Пусть отправляются домой пешком и благословляют нашу доброту.
Один из пленных рыцарей, окровавленный, но с дерзким взглядом, крикнул:
— Пусть дьявол вас благословляет! А тебе, Черный Дуглас, я желаю побыстрее отправиться в ад. И не забудь прихватить с собой своих голоногих горцев. Им там самое место.
Удивленный Дуглас дал шпоры коню, подскакал к толпе пленников и всмотрелся в лицо дерзкого воина, осыпавшего его проклятиями. Тот держал свой помятый шлем на сгибе локтя, позолоченные латы были проломлены во многих местах и испачканы кровью; кровь запеклась также на его светлых волосах и гербовой куртке без рукавов, надетой поверх доспехов. Рассмотрев герб, вышитый у него на груди, Дуглас воскликнул:
— А ведь я тебя знаю! Ты — сын графа Уэйкфилда! Молодой человек мрачно кивнул:
— Да, я его сын.
— Коли так, хочу поставить тебя в известность, что на нашей стороне воюет твой родственник. Подойди сюда, Гленлион, познакомься со своим шурином!
— Значит, Гленлион разбойничает вместе с вами? — прищурившись, спросил Уэйкфилд.
— С нами, с нами — можешь, не сомневаться. И стоит в какой-нибудь дюжине ярдов от тебя.
Ах, Дуглас, Дуглас! Чтоб тебя черти взяли — тебя и твое так называемое чувство юмора, подумал Роб, услышав слова командира. Вложив в ножны окровавленный меч, он вышел из строя, подошел к пленникам и холодно посмотрел на Уэйкфилда-младшего, который ответил ему полыхнувшим яростью взглядом зеленых, как у Джудит, глаз.
— Не рано ли ты начал шутить, милорд? Да еще на такую щекотливую тему… — процедил сквозь зубы Роб, повернувшись к Дугласу. Тот расхохотался.
— Рано или поздно Уэйкфилд все равно бы узнал. Так почему не сказать ему об этом сегодня?
— Верните мне мой меч, — пробурчал Уэйкфилд. — Тут дело чести, которое мне хотелось бы уладить, не сходя с места.
Роб, взглянув на его упрямо вздернутый подбородок, отметил про себя, что Уэйкфилд-младший очень похож на Джудит; даже манера вскидывать в гневе голову была точно такая же.
— Ты в плену, и меча я тебе не дам, — наставительно сказал Дуглас, а потом, перегнувшись с лошади, прошептал Робу на ухо: — Сходство просто поразительное. Ты не находишь? — Его голос прерывался от едва сдерживаемого смеха.
— Гореть тебе за твои шутки в аду, Джеймс Дуглас, — бросил Роб без особой злости. Злиться на Дугласа было бесполезно. Упрекам Роба, как и проклятиям Уэйкфилда, он особого значения не придавал.