– И был при этом груб? – вырвалось у меня.
– Ничуть. Наоборот, очень мил… куда приличнее, чем те, с кем я встречалась раньше. Ну почему именно он должен оказаться таким кретином? Почему не может любить меня так, как я – его?
Мы долго обсуждали возможные варианты сложившейся ситуации. Я сделала все возможное, чтобы утешить Мадди, несла чепуху, которую в таких случаях принято скармливать подругам: что это скорее потеря для Джека, что в мире много приличных мужчин лучше, добрее, умнее и (еще раз) – скатертью дорожка, раз он такой.
Но в глубине души я чувствовала себя полнейшей негодяйкой. Нет, хуже. Двуличной, нечестной, подлой эгоисткой, низкой дрянью. Потому что, хоть и казалась Мадди прежней, надежной и верной Клер, тот же тоненький злобный голосочек, который остерегал меня от приглашения Мадди на ужин в компании со мной и Джеком, теперь с мстительным злорадством ликовал по поводу того, что Джек Харрисон из нас двоих выбрал меня.
Во всей этой неразберихе ясно было одно: я прямиком спешу попасть в ад.
Мало того, что предала лучшую подругу (и, следовательно, весь институт девичьей дружбы), – я так запуталась во всей этой истории и собственных переживаниях, что совершенно забыла о своих ресторанах и отелях из списка. Проведя три дня в Лондоне, я ухитрилась найти всего три отеля, закусочную и пиццерию, которые и могла с чистой совестью рекомендовать читателям. Теперь ничего не поделаешь: придется хвалить дорогие индийский и французский рестораны, где мы с Джеком ужинали. Это означало навлечь на свою голову гнев редактора. Даже если я нагло солгу насчет цен, эти рестораны совершенно не подходят нашему контингенту: слишком модные, слишком шикарные, слишком этнические, а не традиционные местечки, где подают блюда вроде ростбифа с картофелем. Я даже не могла рекомендовать заведение, где можно поесть жареную рыбу с картофельной соломкой! Роберт меня убьет и, если я не найду подходящего путеводителя, чтобы выписать оттуда все необходимое, возможно, просто уволит.
Мысль о потере работы и ужасных последствиях – унижении, разорении, банкротстве – повергла меня в панику. (Сердце заколотилось, грудь стиснуло. Я вцепилась в подлокотники, равнодушно столкнув руку Кашлюна с того, который он имел полное право разделить со мной.
– Простите, – пробормотала я, стараясь не задыхаться.
– Страх полета? Не волнуйтесь, мы в полной безопасности. Если не считать взрыва «Пан Американ» над Локерби несколько лет назад, на маршруте Лондон – Нью-Йорк почти не бывает катастроф, – «ободрил» он, снова принимаясь кашлять и плеваться.