Ее глаза светились надеждой, она выглядела прекрасной, как никогда.
– О, Кэтрин, ты только подумай! Через три дня я, может быть, буду танцевать с Эдвином!
* * *
Стул, похоже, принадлежал эпохе Людовика XIV, его нельзя было ломать. Картина над кроватью? Наверное, портрет какого-то из славных предков. Она бы и рада была швырнуть его в окно, но не решилась. Кувшин? Тонкий фарфор, стоит, должно быть, целое состояние. Кэтрин запрокинула голову и издала протяжный стон, а потом снова принялась в ярости метаться взад-вперед по комнате.
Несносный мерзавец! Как он смел опять ее оскорблять? И ведь подумать только, она-то еще обрадовалась, когда повстречала его, гуляя в парке с Эдвином Бальфуром, искренне обрадовалась! Нет, ей бы следовало сидеть взаперти в своей комнате, пока он не отвезет ее обратно в Ланкастер, не испытывая на себе его враждебности раньше срока. Но скука одолела ее, и она все-таки решилась выйти на свежий воздух, а в саду повстречала Эдвина. Они дружески разговорились, наслаждаясь непривычно теплой погодой, и все было прекрасно, пока Бэрк не обрушился на них подобно разгневанному языческому божеству. Он отослал сконфуженного Эдвина, отпустив на его счет какое-то двусмысленное замечание, а потом повернулся к ней, сверкая глазами от гнева.
– Тебе не приходило в голову, что, флиртуя с ним, ты ранишь чувства моей сестры? – прошипел Бэрк, угрожающе наклонившись к ней.
Справившись с первоначальным изумлением, Кэтрин пришла в не меньшую ярость, чем он сам.
– Ты болван! – бросила она ему в лицо. – Во-первых, я с ним не флиртовала. – И, заслышав его недоверчивое хмыканье, добавила: – Мне плевать, веришь ты мне или нет! А во-вторых, если ты знаешь, что она в него влюблена, почему бы тебе не поговорить с ним об этом? Он ведь и твой друг тоже! А ты ее брат, ты обязан заботиться о ней!
– Спасибо за напоминание о нашем родстве и о моем братском долге, – ответил он с такой язвительной назидательностью, что ей пришлось скрипнуть зубами. – Но тебе придется меня извинить, твой совет я нахожу смехотворным. С Эдвином говорить бесполезно, это только поставило бы Диану в затруднительное положение и причинило бы ей лишнюю боль. Сейчас они просто друзья, и это их ни к чему не обязывает, а после такого разговора их дружбе пришел бы конец.
– Но…
– Эдвин – человек светский. У него нет и не может быть ничего общего с шестнадцатилетней девочкой, только-только окончившей институт благородных девиц, не представленной ко двору и никогда не выезжавшей из дому больше чем на неделю.
– Но она уже не ребенок!