Его мысли метались по кругу, не находя выхода. Он принялся воображать во всех гнусных и отвратительных подробностях, что сделал бы с нею, если бы только мог до нее добраться. В основном это были разного рода эротические фантазии. Но вот удивительно: какие бы извращенные и унизительные способы совокупления ни изобретал его ум, каждое такое действо в его мечтах кончалось тем, что Кэт вскрикивала от наслаждения, а не от боли. При мысли о том, что жить, ощущая себя наипервейшим на всем белом свете болваном, осталось всего три дня, ему становилось немного легче.
Услышав скрип ключа в замочной скважине, Бэрк напрягся всем телом. Никогда нельзя было угадать заранее, зачем они пришли: то ли накормить его тошнотворной бурдой, которую называли обедом, то ли выдать очередную порцию тумаков для собственного удовольствия.
– Подними свой зад, лорд-виконт, – грубо приказал стражник, пнув его сапогом.
Бэрк прищурился, ослепленный огнем свечи, и попытался приподняться.
– Встать, я сказал!
Его схватили за ворот, вздернули на ноги и грубо протолкнули в дверь. Пролетев наискосок через зловонный коридор, Бэрк ударился о противоположную стену и едва не потерял сознание. Он уже скользил по стене вниз, когда охранник вновь поставил его на ноги, ухватив за шиворот, и грубо встряхнул.
– Я тебя тащить не собираюсь, грязная свинья! Пошел!
Еще несколько дней назад Бэрк непременно оказал бы хоть какое-то сопротивление, просто выругался бы, на худой конец, даже несмотря на то, что любое проявление непокорства, как ему было отлично известно, влекло за собой непомерно жестокое наказание. Но в последнее время он потерял интерес к подобным подвигам. Они не стоили затраченных усилий. Поэтому он, спотыкаясь, побрел босиком по затихшему коридору к каменным ступеням, ведущим к обитой гвоздями дубовой двери. Стало быть, бить его сейчас не будут. Избиения всегда происходили либо в камере, либо в коридоре, а эта дверь вела к кабинету начальника тюрьмы. Охранник постучал кулаком по обшарпанной дубовой панели, и зарешеченное смотровое окошко, проделанное на уровне глаз, отворилось. Чьи-то глаза безучастно оглядели Бэрка. Потом окошко захлопнулось, а дверь отперли изнутри. Бэрк вошел сам, опередив движение стражника, собиравшегося толкнуть его в спину, и тотчас же прикрыл глаза ладонью, заслоняясь от непривычно яркого света настольного фонаря. За спиной у него опять лязгнула щеколда. Кто-то запер дверь.
Бэрк, щурясь, заглянул в дальний угол комнаты, куда не доставал свет фонаря, и с трудом разглядел высокого, несколько сутулого мужчину в коричневой монашеской рясе. Так одевались священнослужители из близлежащего монастыря, взявшие на себя заботу о душах заключенных и приговоренных. Значит, святой отец пришел помолиться о нем? Отлично, у Бэрка не было никаких возражений. Он не сомневался, что молитва пойдет на пользу его душе. Обхватив себя руками, чтобы не рассыпаться на части на глазах у человека в рясе, он стал ждать.