Энни тряхнула головой. Она нерешительно шагнула к Джереми и снова принялась вытирать руки о тряпку.
— Ну, какая она? — спросила Энни.
— Она?
— Хозяйка-то?
Джереми выпрямился и посмотрел на нее. Под его пристальным взглядом она съежилась и немного отступила. Он рявкнул в ответ:
— Ты здесь для того, чтобы ухаживать за миссис Маклей, а не задавать вопросы!
Энни повернулась и быстро шмыгнула к кухонной пристройке, похожая на удирающего серого крольчонка. Джереми посмотрел ей вслед, но не успел остановить грубый выкрик Тригга.
— Она редкая красавица, хозяйка-то! И похоже, с характером! Уверен, что потребует порядка, так что теперь держись, Энни!
Громкий хохот Тригга разнесся по двору.
Джереми вдруг сделалось противно. Позже, запирая склад, где они хранили провиант, привезенный из Парра-матты, Тригг снова коснулся этого предмета. Он стоял, уперев руки в бока, и обозревал ряд эвкалиптов, которые обрамляли границу расчищенного участка.
— Туго ей здесь придется, готов побиться об заклад, — сказал он вполголоса, как бы самому себе. — Помилованная она или нет, я не завидую ей, если она будет показывать, что она лучше нас. Да и кто этому поверит?
Джереми не нашелся, что сказать. Он прекрасно знал, что Тригг высказал мысли любого ссыльного на Кинтайре, что об этом говорят в каждом доме и каждой хибарке в колонии и за каждым столом в казарме. «Эндрю Маклею придется страдать из-за репутации жены», — подумал он. Он остановил Тригга нетерпеливым жестом.
— Слышишь? Они подъезжают! Я пойду, возьму лошадей.
Он торопливо обогнул дом и, наблюдая, как подъезжают Маклей, заметил, что Эндрю держит шляпу Сары; солнце сверкнуло на ее волосах, и в этот момент Джереми показалось, что он ненавидит ее, ненавидит это прекрасное тело, подчеркнутое темной амазонкой, ненавидит ее несколько высокомерное выражение. Даже один краткий день замужества, казалось, изменил ее. Она стала более уверенной и держалась свободнее, гордясь Эндрю, как ребенок гордится выигранным призом. Он смотрел на эти два лица, которые приближались к нему, и уловил в них что-то новое, чего не было раньше: их объединяла какая-то страсть, которая, как он чувствовал, не была лишь физической страстью. В них было какое-то отчаянное нетерпение, как будто оба они тянутся к чему-то, только что увиденному. Какова бы ни была эта объединяющая их сила, она была реальной только для них двоих.
Джереми взял лошадь Сары под уздцы. Делая это, он получил возможность рассмотреть ее поближе и пожалел, что она не груба и не вульгарна — тогда он мог бы презирать ее и не обращать на нее внимания. Но он слишком хорошо понимал, что она не принадлежит к тому типу женщин, которых можно не замечать. Он уловил в ней ум и сообразительность — она не из тех, кто позволит собой пренебрегать. Он размышлял над беседами с Эндрю у костра об этой незнакомой девушке и теперь понял, за что Эндрю полюбил ее. Ее зеленые глаза, если в них долго смотреть, опьяняли, а эта улыбка была исполнена очарования и скрытой силы. Игроку в Эндрю, тому в нем, что не терпело ничего прирученного, легко доступного, это должно было чрезвычайно нравиться. Из разговоров с ним Джереми знал, что Сару было нелегко завоевать, что она не была покорна воле любого мужчины. Джереми злился на нее за то, что она держалась такой недотрогой, и был готов поверить, что она сознательно шла к тому, чего сейчас достигла, и торжествует, потому что одержала победу.