Подняв взгляд от белой ленты тротуара, Мишель увидела выходящую из дома Джаду. Наверняка будет в дурном настроении – здешние зимы Джада ненавидит. Не страшно. Мишель была готова выслушать жалобы на погоду, а заодно и новости о семейной жизни Джексонов.
Джада натянула капюшон куртки до самых бровей. «Ну не создана моя кожа для этого климата! – думала она, потуже затягивая узел шнурка под подбородком. – Всю жизнь здесь живу, но так и не привыкла». Вот у родителей на Барбадосе – совсем другое дело; там кожа ее никогда не подводит, и волосы становятся послушными, упругими, «правильными», как говорит бабушка. «Правильные» – значит волнистые, а не скрученные в безнадежно тугие спирали и не требующие услуг парикмахера, чтобы их выпрямить. Джада отлично понимала, что все это только слова, а на деле «правильные» в бабушкином понимании – больше похожие на волосы белых, чем на кучерявые шапки соплеменников. Сама Джада подобного рода увертки ненавидела, но тем не менее была довольна, что Шавонна унаследовала ее волосы. И презирала себя за это. Шевелюра Кевона, который пошел в отца, такого значения для нее не имела – мальчик все-таки. Что добавляло к угнездившемуся в ней расизму еще и склонность к половой дискриминации. О волосах младшей дочери Джада старалась не думать. В конце концов, все в руках господа.
Выскочив на улицу, Джада первым делом вспомнила о вазелине. А заодно – снова – и о Барбадосе, где ее сочные губы никогда не трескались и не шелушились. Вытащив из кармана куртки тюбик, она толстым слоем смазала не только губы, но и все лицо, и руки. Без этой предосторожности на нее уже вечером без ужаса не взглянешь.
Боже, как она измотана! И выглядит, наверное, соответственно. Мишель же – Джада подняла глаза на приближающуюся быстрым шагом подругу – словно и не спала вовсе. Свежа, бодра, розовеет от мороза. Кончик носа чуть покраснел, а в остальном – само совершенство!
Джада любила эти утренние прогулки с Мишель. Конечно, было бы еще лучше, если бы не проклятая собачонка, которая вечно замедляла темп. Топтаться на холоде Джада терпеть не могла. Вот и сейчас, дожидаясь, пока псина обнюхает очередной столб, она едва сдерживала раздражение. Шаг – остановка, шаг – остановка. И зачем Мишель эта чертова собака?!
– Скажи своему псу, чтобы топал вперед, иначе я его придушу и отдам скорняку на муфту, – пригрозила она.
Несмотря на теплые отношения с Мишель, временами Джаде казалось, что их разделяет непреодолимая пропасть. Возможно, дают о себе знать расовые различия, а может, все дело в немыслимо счастливом браке Мишель. Она обожает своего Фрэнка, а тот – по крайней мере, так выглядит со стороны – отвечает ей той же страстью. А еще он души не чает в детях плюс каждую неделю приносит в дом деньги, черт возьми! Но Джада любила Мишель и от души желала ей счастья. Пусть уж хоть союз Мишель и Фрэнка, единственный во всем Уэстчестерском графстве, сохранится в незыблемости лет десять-двадцать. В конце концов, если они обе начнут пилить друг друга – что станется с их дружбой?