Он не смотрел ни на кого из них, он смотрел только на Майкла. Даже когда они уводили его вдоль аллеи, он все еще видел только Майкла и мысленно разговаривал с ним. Я не мог позволить тебе убить его. Тебе было бы противно убивать отощавшего парня, у которого никогда не было ничего хорошего. Ты погнался за ним только потому, что был в приступе гнева и не понимал, что делаешь. Потом тебе было бы больно от того, что ты убил его. Мне пришлось остановить тебя. Мне пришлось, Майкл. Что я мог еще сделать?
Потом Захария лежал, брошенный на пол какого-то темного и грязного экипажа, бьющегося о булыжники. С ним было еще трое мужчин и женщина. Женщина всхлипывала, и один из мужчин страшно ругался, но двое других вели себя спокойно. Захария по-прежнему видел лицо Майкла с закрытыми глазами. Ему было странно. Глаза умерших всегда бывают открыты до тех пор, пока кто-нибудь не закроет их, но глаз Майкла никто не закрывал.
Захария начинал приходить в сознание и в течение полных пяти минут видел не лицо Майкла, а смутные силуэты рыдающей женщины и ругающегося мужчины и тех двух, которые молчали. Он приподнялся и услышал звон цепей. Значит, они ехали в тюрьму. С ним случилось то, чего он боялся больше всего!
Ему рассказывали о лондонских тюрьмах. Они были местом непередаваемой мерзости и ужаса — попав в них за любое оскорбление, долг, воровство, человекоубийство, за что угодно, — ты будешь ждать суда неделями или месяцами… Иногда они совсем забывают о тебе… А если и вспоминают, то существует закон, по которому тебя могут повесить почти за все.
У Захарии закружилась голова. Но он спас Майкла от убийства того жалкого парня, пусть даже ценой убийства самого Майкла. Но был ли Майкл мертв? Он не знал. И он никогда не узнает, если они забудут про него в этой темной пропасти, в которую он упал.
1
Луна, которая освещала драку Захарии с Майклом, не давала Стелле уснуть в ее маленькой комнате в Викаборо почти всю ночь. Она не привыкла к такому обращению со стороны своей приятельницы, но у нее было такое ощущение, словно луна видит что-то, что случилось с Захарией и пытается рассказать ей об этом. Когда Стелла забылась тяжелым сном, она снова увидела Захарию мальчиком с Луны, с котомкой за плечами, которая, казалось, была так тяжела, что он пошатывался под ее тяжестью.
Утром она встала сонной и обеспокоенной, и даже мысль о том, что сегодня воскресенье, ее любимый день недели, совсем не радовала ее. Новость, принесенная Мэдж за завтраком, о том, что Сол, который оставался в своей постели в течение последних двух недель, был этим утром очень слаб, заставила ее почувствовать себя еще более несчастной.