— Мне правда очень жаль, — сказал Коннор. Мэгги начала намыливать ему спину, а он наклонился вперед.
— Я бы не сделала ничего, что может повредить моему ребенку, — тихо сказала она. — Не думала, что придется говорить это тебе. Мне казалось, что ты уже должен был это понять.
— Я еще не привык, — ответил он. — Мысль о том, что у тебя ребенок… это все еще новость для меня. У тебя было много времени привыкнуть. А я узнал только вчера.
Вероятно, она слишком многого от него хочет, подумала Мэгги, хочет, чтобы Коннор осознал, что она хочет стать матерью, всегда хотела ею быть. Она очень сильно постаралась, чтобы он поверил в обратное, и теперь тихо призналась ему в этом.
— Почему? — спросил он.
Движения Мэгги стали медленными.
— Я не знала тебя, — ответила она. — И не знала, что ты можешь сделать. Ты ведь мог жениться на мне по совершенно невероятным соображениям.
Слегка повернув голову, Коннор скептически взглянул на Мэгги:
— А ты считаешь, мы поженились по правильным соображениям?
Она легонько постучала по его спине щеткой, достаточно сильно, чтобы дать понять, что она думает по поводу его замечания.
— Ты понимаешь, что я хочу сказать, — ответила она. — Тогда брак был бы заключен из-за ребенка и не было бы соглашения его расторгнуть. — Она не упомянула о том, что он так и не прислал ей документы на развод.
А он не упомянул о том, что она не подписала тех бумаг, которые он ей послал.
Мэгги снова принялась тереть ему спину.
— Ты был прав, когда назвал меня эгоистичной, — сказала она. — Я не хотела, чтобы кто-то помешал мне стать врачом. В том числе и моя семья, и ребенок, и особенно — ты.
— А сейчас?
Она ответила не сразу:
— А сейчас я здесь. И все еще не знаю, что это значит.
Коннор протянул руку за спину и забрал у нее щетку. Повернулся в тесной бадье, чтобы лучше видеть ее.
— А что тебе хочется, чтобы это значило? Прояви хоть немного мужества, сказала себе Мэгги.
Скажи ему, что думаешь о том, что тебе может захотеться стать его женой, что внутри у тебя все трепещет от возможности любить его. Мэгги опустила глаза и пожала плечами, обзывая себя трусихой.
Коннор не нарушал затянувшегося молчания. Наконец сказал:
— Все в порядке, Мэгги. Я тоже не знаю, что это должно означать.
Не смея взглянуть на него, Мэгги кивнула. Коннор дотронулся до ее руки, лежащей на краю бадьи.
— Иди спать, — сказал он. — Я приду через несколько минут.
Мэгги неуклюже поднялась на ноги. Уронила мыло в воду.
— Спасибо за ванну, — произнес он, когда она уже повернулась к выходу.
— Я подумала, что у тебя могут быть боли после падения с коня.