Элен задумчиво кивнула. Кажется, она понимает, что имеет в виду мадам Дюпре.
– Да… это просто…
– Не обращайте внимания, дорогая. – Мадам Дюпре махнула рукой, словно отгоняя надоедливую муху. – Пусть выставляют себя на посмешище. У них совсем нет вкуса. Вы не находите?
Элен неуверенно кивнула. Она почувствовала себя намного лучше. И все-таки радость сменилась печалью. Мадам Дюпре дотронулась до ее плеча.
– К счастью, у меня сегодня никаких примерок. Давайте поднимемся ко мне, попьем чайку, и я преподам вам урок. Даниель!
Машинка в соседней комнате перестала строчить, и в магазин вошла худенькая девушка.
– Да, мадам?
– Я поднимусь к себе, а ты присмотри пока за магазином.
Элен взглянула на вычурные стенные часы: стрелки показывали три. Они проговорили почти два часа.
– На сегодня уроков хватит, – поднялась мадам Дюпре. – Ступай домой и хорошенько осмысли все, что ты узнала. В моделировании существует два подхода. Первый? – Она вопросительно посмотрела на Элен.
– Сконструировать модель, а потом подобрать для нее подходящую ткань.
– Хорошо. А второй?
– Найти ткань и придумать модель.
– Правильно. А как поступишь ты?
– Я придумаю модель платья, которое бы мне шло, – без колебаний ответила девушка, – а затем подберу ткань, которая годится для этой модели и идет мне.
Мадам Дюпре одобрительно кивнула. Да, под хорошим руководством из девочки выйдет толк.
Наступила десятая суббота. Мадемуазель Грибиу встала из-за стола и хлопнула в ладоши, призывая класс к вниманию.
Девочки слегка занервничали. На столе перед каждой из них лежало аккуратно сложенное платье.
Мадемуазель выразительно кашлянула.
– Как вам известно, сегодня у нас последний урок. Сейчас мы посмотрим, чему вы за этот год научились.
Класс затих. Мадемуазель обвела комнату цепким взглядом.
– Итак, переодевайтесь в те платья, которые вы сшили. А когда уроки закончатся, вновь наденете школьную форму. – Она нахмурилась. – Я думаю, это будет благоразумно, так как некоторым из вас придется краснеть. К сожалению, кое-кто так ничему и не научился.
Сердце Элен билось, как молот. Глубоко вздохнув, она начала разворачивать свое платье. Все мгновенно отошло на второй план. Для нее сейчас существовала только ее обновка.
На протяжении последних недель мадемуазель действительно внимательно следила за работой учениц, но при этом не произнесла ни слова одобрения или порицания.
Больше всего неприятностей было у Эдит. Ее постоянные охи и сдавленные ругательства вызывали смешки всего класса. Оказалось, что бархат очень трудно шить – ткань была толстой и не поддавалась игле. Каждую субботу на глаза Эдит наворачивались слезы.