Не успела она высказать ему все, что думала, как сразу же поняла свою ошибку. Он посмотрел на нее с таким выражением, словно хотел сказать: «Я мужчина, а вы женщина, которая вообразила, что я хочу переспать с ней». Но его взгляд неожиданно смягчился.
— Когда я говорил о любовном свидании, я имел в виду вашего юного друга, отнюдь не себя.
У нее упало сердце. Ее как магнитом притягивал к себе Берчард.
— Какая разница, кого вы имели в виду? Как вы могли позволить себе подобную бесцеремонность — заставить меня путешествовать без горничной?! — вспылила она, не зная, как себя вести.
— Подобные бесцеремонности я то и дело терпел от графа. И хотя со времен моей юности прошло немало лет, я с тех пор не переношу этого слова. Не используйте его при мне, если не хотите, чтобы я продемонстрировал вам, что такое настоящая бесцеремонность.
Мягкая угроза отозвалась волнением во всем ее теле.
— Вы дерзили мне с самого начала, а сегодня превзошли самого себя, — вспыхнула она. — Всему виной портвейн.
— Наблюдая за вами и Хокинзом, я заключил, что я чересчур застенчивый.
— Ваши инсинуации оскорбительны, Я просто разговаривала с ним.
— Неужели? Мне показалось, что он воспринял все совсем иначе, и вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
— Почему я не могу отказать себе в удовольствии, если молодой человек проявляет ко мне внимание? Вы думаете, он заставлял себя ухаживать за мной, преследуя личные интересы ? Вроде вас.
— Любая заинтересованность в женщине со стороны мужчины подразумевает личный интерес. И я вовсе не думаю, что Хокинз заставлял себя. Когда я впервые увидел вас, то сразу же подумал, что заниматься с вами любовью было бы очень приятно. Я даже осмелюсь предположить, что Хокинз тоже пришел к такому заключению. А вы подбадривали его.
Он впервые столь откровенно выразил свои мысли. Сначала он всегда говорил с ней с милым безразличием, принятым в разговорах между мужчиной и женщиной. Но теперь его тон изменился.
— Где он? — спросила она, чувствуя необходимость в присутствии другого мужчины, чтобы защититься от Берчарда.
— Он выразил желание уехать.
— Что? — Ее глаза округлились. — Что вы сказали ему?
— Ничего, что бы ускорило его отъезд, скорее наоборот.
— Что вы сказали?
— Я напомнил ему, что вы просили его остаться. О да, я вспомнил, еще я сказал, что призываю его поддержать честь Англии.
— Честь Англии?
— Учитывая интернациональную направленность ваших действий в Париже, не хотелось бы, чтобы наши соотечественники разочаровали вас. — Он подошел к ней вплотную. Она чуть не отпрыгнула от него. — Что вы находите в этих сосунках, едва сошедших со школьной скамьи, герцогиня? Они кажутся вам безопасными? Управляемыми? Вы можете оказывать благотворительность, скупо раздавая то, что хотите, а они все настолько неопытны, что не могут понять, что вы утаиваете?