– А ты, Хелена? – спросил Эван.
– Ты убил моих родных, – ответила она. – Маму и сестру.
– Я их не убивал!
– Ну, не сам, это сделали люди из твоего клана. Они зарубили их во время очередного набега. Отец обнаружил изуродованные тела и, не выдержав горя, повесился. Из-за Макфингелов я потеряла всех своих родных. – Она улыбнулась Хью. – Я была совершенно одна и не знала, что мне делать, до тех пор пока не повстречала Хью.
– Мои люди не убивают женщин.
– Вы, Макфингелы, совершили набег на земли Хью. Твоих людей видели рядом с моим домом. Ты просто оскорбляешь меня своим нежеланием в этом признаваться. Кто еще мог это сделать?
«Твой отец», – подумал Эван, однако ничего не сказал, лишь молча взглянул на Хелену. Что-то подсказывало ему, что она и сама об этом догадывалась, но, вместо того чтобы взглянуть в лицо страшной правде, обвинила его клан и соответственно Эвана. Не повезло им, поскольку в тот черный день они оказались поблизости.
«Все это было бы смешно, если бы не было так грустно», – решил Эван. Он, не причинивший ни Хью, ни Хелене никакого зла, будет замучен до смерти за преступления, которые никогда не совершал, которые возникли лишь в их изощренном воображении. Они сделали его козлом отпущения, объявив виновным во всех своих ошибках и разочарованиях. В течение долгих лет он пытался договориться с людьми, с которыми договориться невозможно, которые не слушают голоса рассудка.
– Ну, хватит болтать! – рявкнул Хью и подошел к Эвану с кинжалом в руке. – Пустая трата времени.
– Даже если ты меня убьешь, ты не получить Скарг-лас, – заметил Эван.
– Верно, но я хотя бы получу удовольствие.
– Ты позволил мне начать первой, – капризно протянула Хелена. – Потому-то я и захватила с собой хлыст. Если ты станешь тыкать в него ножом, он весь изойдет кровью и потеряет сознание, прежде чем я успею отплатить ему за то, что он меня трогал.
– Это ты меня трогала, – проговорил Эван. – Тебе показалось, что я не спешу выдавать свои секреты, и ты забралась ко мне в постель и попыталась соблазнить меня. Перестань притворяться, что ты невинная девушка, обесчещенная грязным Макфингелом. Все было совсем наоборот.
Лицо Хелены исказилось от ярости. Только что прелестное, оно стало неприятным и даже уродливым. С него словно спала маска, и теперь было отчетливо видно, какая у этой красивой женщины гнусная душонка. Должно быть, он напрасно сказал Хелене эти слова, но ему надоело, что какая-то публичная девка обвиняет его в изнасиловании.
– Позволь мне заставить его заплатить за это, Хью, – прошипела Хелена. – Позволь исполосовать его до крови.