– Леди угодно выражаться, как сапожнику, – все с той же насмешкой проговорил он. – Похоже, вашему любовнику было безразлично, какие слова касаются нежных ушек его дамы. А я-то всю жизнь думал, – Колтрейн иронично поднял брови, – что женщины-южанки сплошь воспитанные и утонченные – истинные леди, да и только! – И он осуждающе зацокал языком и закачал головой.
Китти порывисто уселась на подстилке и резко откинула с лица непослушные волосы. Губы у нее дрожали от злости, а глаза метали фиолетовые молнии.
– Послушайте, капитан Колтрейн, кто вам дал право издеваться надо мной? Я, кажется, уже изложила обстоятельства моего пленения, однако вам явно доставляет радость постоянно унижать меня. Извольте объясниться, в чем тут дело?
– А разве вы не знаете? – хмыкнул он. – В стране идет война, и так уж вышло, что вы оказались в числе моих врагов.
– В числе врагов? Но я-то не воевала с вами, сэр! Меня шесть месяцев держали в неволе и подвергали унижениям и насилию, и мне не терпится вернуться домой и начать трудиться, помогая раненым и больным людям. Разве это превращает меня в вашего врага? Какое преступление я успела совершить, что вы уже приговорили меня к казни?
От Тревиса не укрылась происшедшая в ней перемена: на смену яростному гневу пришла холодная ненависть. На его покрытой жесткой щетиной щеке забилась жилка.
– А с какой стати мне отпускать вас? Нет, вам придется отправиться с нами туда, где вы будете лечить наших раненых и больных. Я был бы последним идиотом, если бы отпустил вас!
Глаза капитана злорадно блеснули, и Китти снова запылала праведным гневом.
– Да я пальцем не пошевелю, чтобы помогать янки! Я молю Бога, чтобы все вы отправились прямиком в ад, где вам самое место, кроме, конечно, моего отца, который имел глупость пойти сражаться на вашей стороне!
– Так ваш отец вступил в войска Союза? – Брови Колтрейна недоверчиво приподнялись.
– Его рассудок так и не восстановился полностью после того, как куклуксклановцы чуть не забили его до смерти за помощь беглым рабам. Он не ведает, что творит. Но я верю, что рано или поздно он придет в себя и вернется в родной дом.
– О, мисс Райт, эта война заставила убивать друг друга родных братьев, отцов и сыновей. А все отчего? Оттого, что джентльменам с Юга угодно вычеркнуть рабов из списка людей исключительно из-за цвета кожи!
– Мне тоже рабство внушает отвращение, – ответила Китти. – Однако я считаю, что нельзя отнимать у штатов все права! Нам с вами никогда не прийти к согласию, и я никогда не стану лечить умирающего янки. Лучше я умру на месте! – Ее глаза сощурились до узких щелок, пальцы сжались в кулаки.