Получив послание Брока, я впала в депрессию. Как я могла думать о восстановлении своей карьеры, если даже такой мужлан, как Брэндон Брок, не воспринял меня всерьез?
На следующее утро я с трудом заставила себя добраться до офиса, где была назначена встреча с пациентом по имени Луи, парикмахером из одного из самых модных салонов Нью-Йорка. У него были сложности в отношениях с клиентками, которые, по его мнению, мешали ему работать. Они пытались втянуть его в разговор, посплетничать с ним о других женщинах, приходивших в парикмахерскую. Всего за несколько недель я обучила его Языку женщин, вернее сказать, одному из наиболее распространенных его диалектов — Языку сплетниц. Да, знаю, феминистки растерзали бы меня на части за такие взгляды. Однако это правда: женщины в большей степени, чем мужчины, любят посплетничать, то есть сунуть нос в чужие дела — в особенности в дела тех людей, которых они никогда в жизни не видели. Но что из этого?
Когда наше занятие с Луи подошло к концу, я велела Диане переделать систему регистрации документов. Надо же было чем-то оправдывать ее зарплату! От мысли, что мне нечего делать до вечера и весь день я буду вынуждена бесцельно болтаться по городу, мне стало еще хуже. В самом мрачном расположении духа я села в свою холодную машину и направилась в сторону Вестчестера. Мне было так плохо, что я проскочила мимо Гора-Киско. Так я ехала мрачнее тучи, держа курс на север, вероятно, в сторону Канады.
Радиоприемник был настроен на волну классической музыки; там без конца крутили Вагнера, отчего мое подавленное состояние только усилилось. Я не просто лелеяла свои обиды. Мои мысли имели вполне определенное направление. Большую часть пути я думала о Кипе. Я наконец позволила себе ощутить его измену. Дело было не только в том, что он провел ночь с другой женщиной, хотя, вне всяких сомнений, этим поступком он нанес мне удар в самое сердце. Хуже всего было то, что из-за него наша история, не предназначенная для чужих ушей, попала на страницы желтой прессы. А вот это было уже настоящее предательство! С тех пор как мы развелись, я его не видела и не слышала, я даже не сплетничала о нем с подругами. Рана была слишком свежей, слишком болезненной. Я была так зла на него, что потратила уйму времени, размышляя о возможной мести, о восстановлении справедливости.
В какой-то момент моего путешествия за пределы реальности я заметила, что бензин на исходе. Нужно было либо свернуть с дороги, либо, рискуя жизнью, остановиться посреди трассы. (Я тщательно обдумала последний вариант и отклонила его, сочтя такую развязку слишком мелодраматичной. Нельзя было забывать о том, что я — человек науки. Для меня поездка неведомо куда — уже приключение.)