Монахиня, в чьи обязанности входило обслуживание усопших в монастыре, держалась обыденно, когда предложила отправить в Хейдон для похорон только вместилища душ его родных. Она, безусловно, была права. Расстояние и время, прошедшее со дня их смерти, не оставляло выбора. Таким образом, останки его отца и сестер найдут вечный покой на монастырском кладбище, в то время как их сердца, пересыпанные солью для сохранности и запечатанные в простые глиняные сосуды, вернутся в Хейдон. для погребения в родных пенатах.
Как истый рыцарь, Джос никогда не считал себя слабым. В пылу боя он был способен без устали рубить мечом. Подобное состояние не оставляло места для других эмоций. Но хладнокровно рассечь клинком тело представлялось ему кощунством и было выше его сил. Поэтому он предпочел надзирать за действом. Его выворачивало наизнанку, хотя уже вечерело, а он ничего не ел, кроме куска хлеба с сыром на завтрак. Да поможет ему Бог. Он молился, чтобы сегодня в Конитропе не было резни.
– Сэр Джос, ворота? – услышал он за спиной голос Ника.
Заставив себя отвлечься от гнетущих мыслей, Джос обнаружил, что проехал мимо входа в дом шерифа. Он повернул лошадь к Нику и трем солдатам, сопровождавшим его для выполнения сегодняшней жутковатой работы. Как и он сам, воины Хейдона сменили шлемы и доспехи на более удобные короткие туники зеленого цвета Хейдона, оттенка весенней травы, надетые поверх желтых шоссов.
Охотничий костюм Джоса был цвета лесной чащи. Другой одежды он с собой не взял. Когда его настигла весть о смерти отца, он находился в имении Рейфа Годсола. Сунув в дорожный мешок военное снаряжение, он сломя голову помчался в Хейдон, оставив даже слугу. Рейф и остальные друзья Джоса заверили его, что снабдят слугу Перрина деньгами и провиантом – всем, что ему может понадобиться, чтобы последовать за хозяином.
– Прости, Ник. Я задумался, – промолвил Джос, хотя нужды в извинениях не было.
Джос знал Ника всю жизнь. Ник служил у его отца воеводой. За все это время Джос ни разу не видел такой глубокой печали на лице солдата. Сегодняшняя работа далась тому нелегко, так же как сыну его господина.
– Не стоит просить прощения, мальчик, – тихо промолвил солдат и в который раз за этот день смахнул слезу.
Подавляя страдания, Джос направил скакуна в ворота и въехал во двор. Изрядное число лошадей, наводнивших Конитроп, не позволяло Уиллу и его братьям сидеть без дела. Усердно работая скребками, господа трудились в центре двора.
Увидев, что они возвратились, Уилл широко улыбнулся.
– Наконец-то вы вернулись, сэр, – воскликнул он. – А то мы уже вас заждались.