Улыбаясь, Эдуард снял с нее тунику, под которой оказалась скромная камиза. Едва сдерживая нетерпение, он раздел новобрачную. Элеонора поспешно спрятала лицо у него на груди. Эдуард приподнял ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза, чтобы она увидела светившееся в них обожание.
Мягкие полушария ее грудей были самим совершенством. Полные и соблазнительные, они заполнили его широкие ладони. Он поцеловал их, и короткий, почти неслышный возглас подсказал ему, что она трепещет от предвкушения новых ласк. Эдуард медленно провел по ее талии, задержался на пупке, поражаясь женственности изгибов ее фигуры. Почему он некогда находил привлекательной худобу Алисы?
Теперь он твердо знал, что больше никогда не посмотрит в ее сторону.
Высокий венерин холмик покрывали черные завитки, и Эдуард прикоснулся к ним. Скромность Элеоноры восхищала его, и он снова и снова ласкал ее, поражаясь смущению, которое пробуждал в ней. Потом он испробовал ее на вкус… повсюду, где только мог, и она застенчиво опустила длинные ресницы. Однако когда он стал раздеваться, она, забыв обо всем, зачарованно посмотрела на него.
Элеонора благоговейно взирала на его мускулистую грудь, поросшую густыми волосами. Ее забавлял контраст между светлой и смуглой кожей, черными и золотистыми локонами. Обнаженный, Эдуард снова прижал ее к себе. Элеонора не сопротивлялась, когда он уложил ее на постель и сам лег рядом. Она казалась себе ужасно смелой, когда протянула руку, чтобы коснуться его бородки, обвести кончиком пальца идеально очерченные губы, и рассмеялась, потому что он сделал вид, будто вот-вот ее укусит.
Эдуард был совершенно заворожен своей прелестной женушкой. Ее невинность стала для него самым драгоценным даром на свете. Красота, манера говорить, смех, изящество, исходившее от нее благоухание сводили его с ума. Принц мысленно поклялся лелеять ее, быть верным ей и защищать, не щадя собственной жизни. О, скорее бы она родила ему сына! Именно такой и должна быть мать — милой, доброй, умной и любящей.
«За что мне такое счастье?» — не переставал спрашивать он себя.
Осторожно, едва прикасаясь, он принялся возбуждать ее. Никогда еще он не был так нежен с женщиной. Принц вдруг приобрел терпение, мягкость и, самое главное, великодушие. Эдуард был так велик, что представлял, какую боль ей придется вытерпеть, когда он сделает ее женщиной. Он пообещал себе, что все исправит той любовью, которую обрушит на нее.
И, верный своему слову, он любил ее. Всю ночь напролет.