Роджер не принадлежал к тем людям, которые долго предаются душевным терзаниям, но сейчас он ощутил невероятную душевную пустоту. Он видел себя глазами Розамонд, ощущал ее боль. И чувствовал себя отчаянно виноватым во всем, таким виноватым, что едва не бросился за Розамонд, моля о прощении. Помешала несгибаемая гордость. Слишком поздно Роджер понял, что ему надо было сказать жене, как на самом деле погиб Джайлз Маршал. Может, тогда ее кошмары прекратились бы раньше. Но обвинения, брошенные Розамонд, поистине гнусны! Как она могла считать его подлецом, убившим Джайлза в отместку за полученную рану?! И, что еще хуже, как она посмела обвинить его в том, что он пронзил ее брата копьем, желая получить Дирхерст?
Слепящая ярость поднялась в Роджере. У этой женщины хватило дерзости покинуть его и увезти сына! Ему следовало бы помчаться следом и притащить ее за волосы, призвать на помощь закон, показать, что ее место рядом с ним, господином и повелителем, которого она клялась любить, почитать и слушаться, что бы ни произошло!
Но верх снова взяла гордость. Какой смысл жить с женщиной, которая тебе не верит?
Роджер любил жену всей душой, глубоко, верно. Пусть она решает, как поступить. Пускай разберется в своих смятенных чувствах, прислушается к собственному сердцу. Если она в самом деле любит его, значит, поверит, что гибель Джайлза была случайной.
Созывая парламент, Симон де Монфор надеялся принести в Англию мир. Однако с самого начала все пошло не так, как было задумано. Беды и неприятности сыпались со всех сторон. Вновь избранный понтифик, папа Клемент, открыто ненавидевший Симона, встал на сторону короля, издав буллу, в которой отлучал де Монфора от церкви. Это, разумеется, увеличило угрозу вторжения.
В довершение ко всему Симон был потрясен тем, как мало баронов явилось на открытие парламента. Приехали только те, чьи владения находились на востоке. Западные бароны так и не показались. Приграничные же бароны восстали, и Симон понял, что следует как можно скорее нанести ответный удар и погасить пламя войны, иначе к мятежникам присоединится знать из западных областей. Он проклинал тот день, когда согласился сделать Эдуарда заложником в обмен на освобождение приграничных баронов. Симон недооценил ум врага, и теперь ему приходилось расплачиваться за это.
Де Монфор рассчитывал на поддержку графа Глостера. Гилберт поможет ему подавить бунт приграничных баронов, а когда его войска перейдут Северн и углубятся в Уэльс, можно надеяться на Ллевелина, обещавшего предоставить в его распоряжение сотни валлийских лучников.