— Когда ты родишь? — без обиняков спросил он.
— В конце августа, ко дню святого Варфоломея [34], — ответила я.
— Значит, ты понесла уже после смерти Магнуса, — сделал он вывод. — Магнус умер раньше дня святых апостолов Симона и Иуды.
Я промолчала.
— Я хочу тебя, — неожиданно сказал он.
— Тебе мало твоей наложницы?
— При чем здесь она? — рассердился он.
— Я к услугам моего господина и супруга. Где мне лечь, на скамье или на полу?
Он потер лоб, в этом движении было что-то растерянное.
— Елизавета, — сказал он. — Ну почему ты такая непокладистая?
Мне вдруг захотелось смеяться, как смеются иногда люди, потерявшие разум, однако я сдержалась. Я сидела на скамье и смотрела на Харальда.
Постепенно до меня дошло, что он и в самом деле считает меня непокладистой.
— Я надеялся, ты одумаешься, — продолжал он. — Но вижу, напрасно. Поэтому выбирай. Либо ты вернешься в усадьбу конунга и будешь жить со мной, как положено супруге, а это значит, что ты не будешь валяться, точно подстилка из морской травы, когда я прихожу к тебе. Либо я отвезу тебя в другое место и живи там, пока не образумишься. Здесь, у епископа, ты все равно не останешься.
— А что сказал на это епископ?
— Сказал, что его люди будут сражаться за тебя. Только ему не поздоровится, ему придется так же худо, как Свейну с его воинами в Стьорадале. Ведь я явлюсь сюда со всей своей дружиной.
Он бы выполнил свою угрозу, а я не хотела этого сражения.
— Я вернусь в усадьбу конунга, когда ты расстанешься с Торой. И не раньше. Куда ты собираешься меня отвезти?
Он долго смотрел на меня.
— Могу отвезти тебя на Сэлу, — сказал он. — По-моему, тебе понравился этот остров?
Я вспомнила свои слова: если бы в аду было холодно, он был бы похож на Сэлу. Я невольно вздрогнула.
Харальд заметил это и приподнял бровь.
Нет, я не желала доставить ему радость — видеть меня несчастной.
— Можно мне остаться до родов здесь, у епископа Бьярнварда? — спросила я.
— Значит, ты выбираешь Сэлу? — Этого он не ожидал.
—Да.
— Святославов корень!
— Да. Святославов корень.
Наш сын родился, когда Харальд воевал в Дании. И я жила у епископа до его возвращения. Он вернулся только осенью.
Я слышала, что он совершал набеги на Ёталанд. Ничего не щадил, сжигал даже церкви. Но все датчане сплотились теперь вокруг Свейна сына Ульва, и Харальд не сумел укрепиться в их стране.
Епископ отложил крестины до возвращения Харальда. Он сказал, что лучше всего предоставить конунгу самому дать имя своему сыну. Ну а если понадобится, ребенка можно будет быстро окрестить.
Вернувшись, Харальд в тот же день потребовал, чтобы ему принесли сына. Он назвал его Олавом.