— Важно покориться воле Господней, а не сражаться за власть, которую отнял Господь, — сказала Эллисив. — У меня были двое дядей, обоих считают святыми. Единственный их подвиг: они безропотно позволили воинам своего брата зарубить себя и ничего не сделали ради спасения.
— Конунг Олав знал об этом? — Транд спросил как будто нехотя.
— Было бы странно, если бы он не узнал об этом, живя в Гардарики.
— Что такое святость? — задумчиво произнес епископ Бьярнвард. — Не слишком ли мы упрощаем ее смысл, когда говорим только о кротости и добрых поступках? Господь лучше нас видит человеческую душу. Разве не благословил он сам разбойника, распятого на кресте, сказав: «Нынче же будешь со Мною в раю»?
Эллисив не сводила глаз с Транда. Он сидел, поставив локти на стол и закрыв руками лицо.
— Транд, — обратилась она к нему. — Ты хочешь что-то сказать?
Он поднял голову, взгляд у него был гневный.
— Нет!
— А может быть, ты как раз чего-то не хочешь говорить? — спросил Олав.
— Да.
— Что, если нам побеседовать с тобою наедине? — предложил епископ.
— Ни за что. — Ответ прозвучал резко.
— И все-таки я вынужден задать тебе один вопрос. — Епископ Бьярнвард был очень серьезен. — Ты знаешь какие-нибудь свидетельства, подтверждающие святость Олава конунга?
Транд не ответил.
— Почему ты молчишь?
Транд и на это не ответил, он сидел, судорожно сжав кулаки.
— Благослови тебя Господь, что бы ни смущало твою душу, — тихо сказал Петр. Он встал, подошел к иконам Эллисив, опустился на колени и замер в молитве.
Транд неотрывно следил за ним. Кулаки его разжались сами собой.
Когда Петр молча вернулся на свое место, Транда было не узнать. Он вдруг заговорил. В голосе его звучала горечь.
— К Олаву конунгу и его родичам у меня свой счет: они убили моего родного отца, приемного отца, двух братьев, отняли все мое имущество…
— Значит, на небесах тебя ждет главное богатство, — с улыбкой заметил Петр.
— Кто знает, попаду ли я на небеса, — ответил Транд. — Моя ненависть может стать препятствием на пути туда.
Дважды я подвергался изгнанию. Первый раз при конунге Магнусе сыне Олава. Магнус нарушил свою клятву не наказывать Кальва сына Арни — дядю твоей матери, Олав, а моего приемного отца, — хотя тот и сражался против конунга Олава в битве при Стикластадире. Мне в ту пору было восемнадцать.
Несколько лет я ходил с Кальвом в викингские походы, летом мы опустошали берега Ирландии и Англии, а зиму проводили здесь, на Оркнейских островах. Но потом я совершил один проступок и целый год должен был в монастыре искупать свою вину. Я остался в монастыре еще на несколько лет, в конце концов монахи сделали из меня священника. И когда Кальв помирился с конунгом Харальдом, я вернулся в Норвегию, но уже не воином, а слугой Божьим.