«ЧЭД. ПОДУМАЙ О ЧЭДЕ», — сказала себе Адди.
Закрыв глаза, она попыталась представить кузнеца. Она видела его широкие плечи, массивную грудь и темные волосы, карие глаза. Да, она могла думать о Чэде. Но как только она увидела его образ, он тут же растаял, стерся от воспоминаний о Уилле. Страх смешался с физической неудовлетворенностью. Адди боялась своего будущего. Боялась своего желания, ради которого она могла бы пожертвовать всем — и своей честью, и достоинством, всем — всего лишь за одну ночь в объятиях Уилла Райдэра.
Уилл вышел на крыльцо своего дома. Прислонившись к столбу, он скрутил цигарку и зажег ее. Там, наверху, позднее сентябрьское небо было забрызгано бесчисленными блестками звезд, серебро луны вставало на востоке. Холодный ветерок, шелестящий пожухлой листвой ближайших деревьев, делал эту ночь прекрасной. Заржала лошадь, другая фыркнула ей в ответ. Все это было ему до боли знакомо — этот родной пейзаж, эти мирные звуки. Но не было покоя в душе Уилла.
— Ты лишь жалкое оправдание для мужчины, Филипп Райдэр! — слова матери, сказанные много лет назад его отцу, вернули Уилла в прошлое. Как будто он снова оказался в убогом доме, где они жили десять лет до того, как умер отец. Уилл вспоминал и заново переживал все то, что давно прошло.
— Как ты смел такое со мною сотворить? — кричала Марта на мужа, стоявшего в прихожей снятой квартиры в доходном доме.
— Как ты мог привести меня в такое место?!
— У меня не было выбора. Марта, — усталым голосом промолвил Филипп.
— У нас кончились деньги. Если бы мы не продали дом, у нас бы его отобрали.
— Если бы был жив мой отец, он бы ни за что не позволил тебе привести меня в подобное место!
— Да, но твой отец мертв, — сказал Филипп Райдэр.
— Если бы не ребенок, — рука ее при этом упала на округлившийся живот, — я бы давно бросила тебя! Нашла бы человека, который позаботился бы обо мне должным образом.
Марта упала в обшарпанное кресло и, зарыдав, откинула голову на спинку.
— Я ведь была красавица! Мужчины за мною табунами ходили! Посмотри на меня теперь! В кого я превратилась теперь! О, если бы я смогла избавиться от этого…
Филипп подошел к жене и положил ей руку на плечо.
— Марта, прошу тебя…
— Я ненавижу тебя, Филипп! Ненавижу за то, что ты сделал со мной! Ненавижу за то, что привел меня сюда. Уж я постараюсь, чтобы ты пожалел о всех тех бедах и страданиях, что мне причинил! И Господь мне в этом поможет! Клянусь!
Уилл выронил цигарку и раздавил окурок носком сапога. Были и другие воспоминания, слишком много воспоминаний — и все слишком грубые, омерзительные и болезненные… Хотя он никогда не старался что-либо долго помнить, образы прошлого, тем не менее, постоянно его преследовали.