Руби никогда бы не согласилась играть роль «другой женщины» в ее будущей жизни с Джеком.
О Боже!
Поппа последовала за Руби в ее спальню и начала утешать;
— Поверь, это к лучшему, дитя. Уж мне-то хорошо известно, какую боль причиняет сознание того, что живешь с мужчиной без благословения церкви.
— Ты предпочла бы разлучиться с Грольфом?
— Сначала я не любила его, — улыбнулась Поппа. — Он убил моего отца, графа Беренже де Бейс, и сделал меня пленницей. Только гораздо позже я поняла, что люблю его.
— Но как ты могла? — ахнула Руби, в то же время вспоминая, как проклинала жестокость Торка, когда тот запер ее в конюшне на пять дней, хотя по-прежнему любила его.
— Грольф сильный человек, — объяснила Поппа, — справедлив и к тому же прирожденный правитель. Когда мы прибыли в Нормандию, он установил здесь законы викингов, особенно те, которые защищают собственность человека. Он так хотел, чтобы в его владениях царил мир, что приказывал своим людям оставлять сельскохозяйственные орудия без охраны, искушая воров. И, если что-то бывало украдено, возмещал ущерб.
— О Поппа, какое отношение это имеет ко мне и Торку?
Поппа благосклонно улыбнулась и продолжала:
— Как-то одна жена фермера в Лонпаоне спрятала плуг мужа и объявила, что он украден. Когда Грольф обнаружил правду, он повесил женщину, но, самое главное, убил ее мужа за то, что тот не мог справиться с женой.
— Предупреждаешь, что Грольф не изменит решения в том, что касается меня и Торка?
— Да, но помни — он делает все, что считает справедливым.
Пожав плечами, Поппа загадочно улыбнулась.
— Повторяю: кто знает, может, все это и к лучшему.
Но Руби так не считала. Сколько времени она боролась со всеми клубившимися в голове вопросами, на которые не могла найти ответа! Наконец она в слезах заснула, не зная, будет ли еще Торк в Нормандии, когда она утром встанет с постели. И ночью он приснился Руби. Его нежные, еле заметные прикосновения сотрясали ее тело с головы до ног. Груди набухли и томительно ныли под ласками загрубевших рук.
Влажный кончик его языка проник в завитки розовой раковинки уха, снова и снова проходя возбуждающую дорожку. Мягкие губы припали к маковке ее груди, а искусные пальцы терзали нежные складочки расщелины между бедер, пока они не приоткрылись.
Сон был настолько реален, что Руби ощущала даже запах разгоряченной мужской кожи, а на губах оставался вкус томительного желания. Был ли это Джек или Торк? Не все ли равно!
Когда теплые губы начали играть сладостную мелодию на губах Руби, побуждая их открыться, она попыталась застонать, но звук был заглушён жадными поцелуями, нежными и жгуче-страстными.