— НЕ делать!!!
— Ты что кричишь? — удивилась Марина.
— Раз тётя спрашивает…
— Ясное дело, спрашиваю, кого же мне ещё спросить, я уже голову теряю, а нервы стали совсем… Так что ты советуешь? Что следует мне делать?
— Я как раз хочу сказать, чего не следует делать, ведь это же само в глаза бросается.
— Что в глаза бросается?
Юстинка попыталась проявить максимум тактичности, чтобы добиться хоть какого-то результата.
— Мне кажется, тётечке не следует показывать своё недовольство.
— Что же мне, радоваться? Если он меня так… так… трактует.
— А мне кажется, что дядя стал относиться к вам лучше, — возразила племянница. — Не всегда, правда, это проявляется, — честно добавила она. — И все же вы совсем не замечаете хорошего к вам отношения, сразу начинаете плакаться и какие-то претензии высказывать, он и прячется со своими лучшими намерениями, как улитка в раковину.
— Ты о какой улитке?
— Я не об улитке, я о дяде. Вы сами не даёте ему стать лучше, сразу что-нибудь неприятное для него скажете.
— Так, по-твоему, я во всем виновата? — вскинулась Марина. — А я ещё на сочувствие надеялась…
— Да нет же, вы не виноваты! Чтобы выдержать дядюшку, нужны железные нервы, это факт. Но… ладно уж, скажу. Я заметила: чем терпимее тётя относится к нему, тем он делается… покладистее, что ли. Чем вы больше сдерживаете себя, тем лучше. А вы как раз не сдерживаете, причём в самые неподходящие моменты…
— Это в какие такие неподходящие? — перебила её тётка. — Да ты что себе позволяешь!
— Да вы только послушайте, тётечка, — попыталась втолковать тётке племянница, — неподходящими я называю такие моменты, когда дядя в хорошем настроении и говорит нормальным голосом, а тут вы обязательно или какое ехидство отпустите, или с претензией выступите. И напрасно! У него сразу портится настроение, и он становится просто ужасным.
— Вот видишь, ужасным, а ты говоришь… Да разве он когда бывает в хорошем настроении?
— Редко, — признала Юстина. — Но в последнее время чаще. И уже два раза тётечка так ему испортила настроение, что просто плакать хочется! Я сама слышала.
— А сколько раз он мне портил настроение, ты не слышала?!
— Знаю, миллион раз. Но если вы его так любите…
Марина спохватилась. Ну конечно, как же она об этом забыла? Юстинка будет коронным свидетелем в случае чего, надо же её убедить, что она, Марина, любит мужа больше жизни.
— Ну да, — жалобно произнесла она, — в этом все и дело. Ты права, дитя моё, не обращай внимания, у меня иногда вырывается в отчаянии не то, что я хочу сказать. Но я должна терпеть, и я вытерплю! Только вот с переводчицей… прямо и не знаю… Если такое впустить в дом… что мне тогда делать?