– Обо мне? С какой это стати?
– Ты слишком много работаешь.
– Не делай из меня святую, Чейз. Я работаю не больше других. К тому же у меня много недостатков, свойственных любому человеку.
– Ну и какие же у тебя недостатки?
Харриет фыркнула:
– Я вспыльчива, и мне не нравится что-либо делать по дому. Аот моих акварелей и вышивки матушка несколько лет подряд приходила в отчаяние. Ну и... Похоже, я не слишком добродетельная женщина.
Чейз вздрогнул.
– Я не это имела в виду, – поспешно добавила Харриет и успокаивающе погладила его по щеке. – На самом деле я очень рада, что мы были вместе. Все это время я наслаждалась, особенно сегодня.
– Сегодня?
– Да. В этот раз я почувствовала настоящую, торжествующую, даже какую-то животную жизнь.
Чейз с улыбкой склонился над ней:
– Я чувствую то же самое.
– Знаю. – Какое-то мгновение она испытующе смотрела на него. – Ну, теперь ты.
– Что – я?
– Ты узнал все о моих недостатках. А каковы твои? Господи, чего бы только он не дал, чтобы иметь возможность легко ответить на этот вопрос!
– Все мы совершали поступки, которыми не можем гордиться.
Харриет посмотрела на него с любопытством:
– Это звучит как-то... грустно.
Чейзу действительно было грустно, и он отчетливо понимал, что должен что-то сделать. Он поднялся на ноги.
– Видишь ли, Харриет, я совершал поступки... которые отнюдь не могут служить предметом гордости. В особенности один...
Она встретила его взгляд серьезно и без осуждения.
– Что же это за поступок?
Чейз молчал. Все эти месяцы он боялся посмотреть правде в лицо, и теперь слова, казалось, застыли в нем, не находя выхода.
Харриет приподнялась на локтях, неотрывно глядя на него.
– Что бы ты ни совершил, ты ведь исправил это, верно?
– Исправил? – Он схватил штаны и одним рывком натянул их. – Увы, это невозможно исправить.
Усевшись удобнее, Харриет обхватила руками колени; в тусклом свете лампы ее каштановые волосы ниспадали на плечи, широко раскрытые глаза смотрели строго и торжественно, и вся она выглядела как загадочная фея.
– Но ты хотя бы попытался исправить то, что сделал?
Чейз кивнул. Проклятие, как несправедлива жизнь! Харриет пожала плечами:
– Значит, ты сделал все, что мог.
– Ты так думаешь?
– Если ты хотя бы попытался все исправить, значит, никто не может упрекнуть тебя.
Чейз посмотрел на нее долгим взглядом.
– Хотел бы я сам верить в это. Может, это было бы верно в отношении другого человека, но я Сент-Джон, обладающий всеми мыслимыми благами. Моим поступкам нет оправдания.
– А что именно ты совершил?
– Я... – Он сглотнул, затем закрыл глаза. – Я убил человека.