«Привыкай к боли», – вновь прозвучали в голове Давида слова дяди, в то время как его сердце замерло и у него захватило дух. Арес, несомненно, привык к тому, что ни разу не падал на колени, и, несмотря на ранения, которые принесет его акробатический номер, он был уверен, что сразу почувствует прочную почву под ногами в виде капота от какой-нибудь заброшенной машины.
– Жми на газ! Гони! – послышался истерический визг Стеллы.
Фон Метц перевалил «Фольксваген» через порог парковки на первый этаж, в то время как Давид робко осмеливался поглядывать назад и вверх едва ли далее, чем на расстояние вытянутой руки. Тамплиер увеличил скорость, и через долю секунды машина миновала выезд и вылетела на улицу.
Они успели! Давид притянул Стеллу к себе и крепко прижал ее к груди, в то время как его отец в безумном темпе гнал автомобиль по заброшенным промышленным районам в направлении, которое для Давида было дорогой в абсолютную неизвестность.
Л рее с гордо поднятой головой шагал в кабинет сестры по коридору, освещенному так, что в нем не было тени. Хорошо, пусть на этот раз он не справился. Но во всем виновата сама Лукреция, а также то обстоятельство, что фон Метц заполучил мальчишку первым.
Она не рассчитала свои силы с этим «ребенком», о котором, в сущности, ничего не знала. И зачем она отняла у брата все права и полномочия, ведь это не давало возможности ограничить тот вред, который она сама же по своей глупости ему причинила? Зачем навязала ему проклятого араба, который муштровал и гонял и его, и всех рыцарей ордена по своему усмотрению, как это было угодно перепутанным извилинам в его безобразной черепушке?
Факт, что Аресу не удалось вернуть Давида, не особенно задел его самолюбие. Эта миссия ниже его уровня. Не каждый биолог умеет жарить яичницу. Арес – одаренный гладиатор, а не гувернантка.
Лукреция сидела за письменным столом и лишь на мгновение оторвалась от бумаг, которые раскладывала перед собой; она недовольно подняла глаза, когда ее брат вошел в кабинет.
– Что ты хочешь? – прошипела она.
Ее интонация ясно указывала на то, что ответ на любой вопрос или требование брата будет один: «Нет».
Арес решился на формулировку, которая требовала более полного ответа. Он не собирался довольствоваться кивком головы или жестом, который прогонял бы его, как собаку, из кабинета.
– Когда исчезнет раб, которого ты повесила мне на шею? – с досадой спросил он.
Лукреция, второй раз оторвавшись от бумаг, презрительно подняла одну из своих изящных бровей, поспешно нацарапала что-то на клочке бумаги и ответила: