Раздались шаги, и в комнату нетвердой походкой вошла Эллен. Она надела строгое темно-серое платье, а золотистые волосы спрятала под неприглядный чепец. Сегодня Эллен была чрезвычайно бледной и дрожала так, словно заболела.
Она взяла себе один тост, что казалось странным, учитывая ее обычный аппетит, и села за стол, в то время как Ребекка в своей типичной раздражающей манере продолжала щебетать о том, как чудненько они проведут время в магазинах.
Лидия не обращала внимания ни на ту, ни на другую. Она презирала Эллен еще сильнее, чем Ребекку. Эта была красивее сестры, Эллен превосходила Ребекку зрелостью и изяществом, которых та пока не достигла. Получив приличное воспитание и образование, Эллен не имела ни гроша, у нее не было никаких перспектив, однако вела она себя, как особа королевской крови. Вечно жеманничала и делала вид, будто она дорогая гостья или член семейства, а не жалкая служащая.
Ребекка считала Эллен своей подругой и обращалась с ней соответственно, вместо того чтобы поставить ее на место. Поэтому Лидии приходилось постоянно одергивать Эллен, чтобы та не забывалась.
– Ты не будешь против, если я попрошу тебя взять с собой кого-нибудь из горничных? – внезапно захныкала Эллен. – Я плохо себя чувствую.
Ребекка уже хотела сказать какую-нибудь сочувственную чушь, но Лидия моментально вмешалась:
– Я буду против, если ты останешься бездельничать дома.
– Но, Лидия, – возразила Ребекка, – если Эллен нездорова, я могу заняться делами завтра. Какая разница?
– Ты заберешь свои платья сегодня утром, Ребекка. – Резкий тон Лидии не допускал возражений. – А ты, – она сверкнула глазами на Эллен, – получаешь жалованье за то, чтобы сопровождать Ребекку, а не за то, чтобы прохлаждаться в постели. Выпей чаю, приди в себя и выполняй свои обязанности.
Лидия встала и вышла из комнаты, чтобы они не начали ныть. Нет ничего более тошнотворного, чем эти две… со своей общительностью и сердечностью.
Шагая через холл, Лидия поняла, что сегодня раздражена сильнее обычного. Неясно только, злится она из-за надвигающегося венчания или из-за того, что наткнулась утром на Николаса, слишком сердитого, чтобы, поздороваться с ней.
«Как-нибудь… когда-нибудь… – поклялась она себе, – я с ними со всеми поквитаюсь. Я заставлю их заплатить за все, и им тогда придется раскаяться».
Николас Маршалл остановился рядом с уборной французской актрисы Сюзетт Дюбуа. Красотка накладывала сценический грим и собиралась надеть костюм. Вечернее представление могло быть паршивым, актеры – скучными и бесталанными, комедия – тупой, но сама Сюзетт, несмотря на свою дурную репутацию, всегда была великолепна.