Алекс подошел к двери и скользнул внутрь, не постучавшись. Эллен уже ждала его, расслабившись в кресле у окна и попивая вино из бокала. Горела свеча, освещая ее волосы, и они ореолом светились вокруг ее головы. Ее синие глаза мерцали, как отполированные сапфиры.
– Ты опоздал, – произнесла она. – Я уже приготовилась лечь спать.
– Я рад, что ты дождалась, – только и сумел ответить он, не собираясь отчитываться, где был и что его задержало. Они никогда не разговаривали о том, почему она оказалась в Лондоне, о ее работе и положении, которое она занимала при Лидии, и никогда не говорили о Ребекке. Но Ребекка присутствовала в комнате, запретное, слепящее напоминание о том, как низко они поступают, как бессильны они в борьбе с влечением, властвующим над ними.
Эллен выбралась из кресла и подошла к нему. Она была в изношенной ночной рубашке и превратившемся в лохмотья халате. Алексу было больно видеть ее, одетую, как нищенка. Он представлял себе, как бы она выглядела в синем атласном пеньюаре с узенькими бретельками. Может быть, заказать такой для нее и подарить, причем настоять на своем, несмотря на яростное сопротивление?
Эллен прижалась к Алексу и начала расстегивать на нем рубашку. Обнажая его грудь, она потерлась щекой о мягкие спутанные волосы.
– Я тут думала, – произнесла она.
– Правда? И о чем?
– О тебе и о том, как приятно ты пахнешь.
Алекс хмыкнул:
– Еще о чем-нибудь?
– О да, о многом. – Но как обычно, она не стала делиться с ним своими мыслями, и Алекс сообразил, что напрашивался на комплимент, и расстроился, потому что не услышал его.
Эллен никогда не объясняла, почему согласилась быть с ним, и ему неприятна была мысль, что он не представляет для нее ничего особенного, что она могла бы пойти на это с любым другим, не менее настойчивым мужчиной. Ему повезло, он сумел пробудить в ней чувственность, но, как ни странно, он желал большего, чем просто короткой интрижки. Его мучило то, что отношения их ограничивались только постелью. Эллен была совершенно счастлива этой связью – без клятв и обещаний, – а вот Алекс впервые в жизни испытывал досаду из-за отсутствия обязательств.
Эллен поцеловала его в шею, в подбородок, и Алекс застонал, когда их губы встретились, а ее язык отыскал его.
Месяц назад она едва позволяла себя целовать, а теперь вела себя, как искушенная куртизанка. Она не боялась и не робела даже в самых рискованных моментах. Казалось, что, согласившись на эти отношения, она решила, что никаких границ быть не должно. Она бросилась в их связь, как в омут головой, и жаждала испытать все, так что Алексу приходилось придерживать ее, объясняя, что невозможно сделать все то, о чем она просит. Эллен постоянно умоляла взять ее полностью, а он постоянно отказывался, что показывало, как странно вывернулись их характеры. До сих пор Алекс вел себя очень пристойно, брюки никогда не снимал и пряжку на ремне не расстегивал, но он не знал, как долго сумеет оставаться таким рыцарем.