Мы со Сверриром молчали, у нас не было слов, мы видели, что красота и святость слились здесь в объятии, как сливаются в объятии мужчина и женщина. Неожиданно мы заметили старика, который полз по тропинке нам навстречу. Он тяжело дышал, несколько раз поднимал голову и оглядывался, потом снова опускал голову. К нему подбежала овца, радостно заблеяла и убежала опять. Старик отдохнул и пополз дальше, к церкви. Мы подбежали к нему.
— Не помогайте мне, друзья, — проговорил он добрым голосом. — Пусть мои члены страдают во имя нашей возлюбленной Девы Марии.
В его голосе звучали нездешние нотки, должно быть, он приехал сюда из какой-то далекой страны. Когда старик понял, что мы тут люди новые и в монастыре нас не знают, он приподнялся:
— Теперь меня не удивляет, что вы испугались при виде ползущего человека, вы молоды, вам радостно ходить в полный рост и быстро достигать цели. Я же стар и уже близок к смерти, и я готовлюсь к ней. Каждый день я дважды проползаю тот короткий путь, что отделяет мое ложе в доме для стариков от церкви, чтобы помолиться там Богу. И я никому не разрешаю помогать мне.
Мы сели рядом с ним. Это была наша первая встреча с людьми в этой стране — мы представляли ее себе не такой, но ведь старец был не норвежец. Он поведал нам, что очень давно приехал сюда из Ирландии, чтобы увидеть своими глазами место, где святая Суннева встретила смерть и перешла в царствие небесное.
— Путь мой был долог, и от каждой церкви, мимо которой я проходил, я отламывал маленький камешек, чтобы принести его сюда. Наконец я оказался здесь. Но долгая дорога и тяжесть, которую я нес, надломили меня. С тех пор я могу только ползать, и за это я люблю Бога. Но дни мои уже сочтены.
Он улыбался счастливой улыбкой, и пока мы сидели рядом с ним, он преподал нам урок тайного учения о доброте. Оно зиждилось на том, что он называл скрытой каморкой, уголком в сердце, о котором знает только Сын Божий. Но даже Он не может открыть его без твоей помощи. Однако, раз открывшись, этот уголок не закроется уже никогда. Там пребывает суть доброты. И эта суть, вырвавшись из своего тайника, сделает сильной руку уже другого и волю его несгибаемой, и тогда он, этот другой человек, будет способен открыть уже и свой собственный тайник. Я умру счастливым, если моя скромная помощь — да простит мне Господь мою гордыню — если моя скромная помощь поддержит вас, когда однажды и вы откроете скрытые уголки своих сердец.
Он улыбнулся и пополз дальше, постанывая от боли, но он полз к церкви и радовался. Обернувшись к нам, он сказал: