Она провела меня вниз в маленькую комнату, где был накрыт стол. На нем было вино, холодные цыплята, фрукты, сыр и большой поджаристый каравай хлеба.
Его глаза сверкнули от изумления при виде меня. Я была в восторге. Я знала, что халат очень шел мне, хотя такое одеяние украсило бы любую женщину. Ну и, конечно, мои распущенные волосы.
– Вам нравится мое превращение? – спросила я. Я всегда говорила без умолку, когда волновалась. – Мне кажется, – добавила я возбужденно, – теперь, без косичек и школьной блузки, я больше подхожу в спутники Зигфриду.
– Очень подходящая спутница, – согласился он. – Вы голодны?
– Просто умираю от голода.
– Тогда не будем тратить время.
Он подвел меня к стулу и очень учтиво придерживал его, пока я не села. Все это было так непривычно. Зигфрид наполнил мой бокал вином.
– В этот вечер я буду вашим слугой.
Вначале я не поняла, о чем речь, а потом спросила:
– А слуги?
– В подобных случаях они излишни.
– И вряд ли нужны. Мы прекрасно обойдемся без них.
– Это вино, – сказал Зигфрид, – из долины Мозеля.
– Нам не дают вина в Даменштифте, только воду.
– Какая умеренность!
– А что они бы сказали, увидев меня с распущенными волосами, я даже представить не могу.
– Значит, это запрещено у вас?
– Это считается грехом или чем-то вроде этого.
Он все еще стоял позади моего стула и вдруг взял мои волосы в руки и потянул их так, что моя голова запрокинулась назад, и я взглянула в его лицо. Он наклонился, и я застыла в ожидании, что же будет дальше.
– Вы какой-то странный, – сказала я. – Зачем вы потянули меня за волосы?
Он засмеялся и, выпустив мои волосы, сел на стул напротив меня.
– Думаю, монахини считают, что распущенные волосы вводят в искушение нестойких людей. И они вполне правы.
– Вы имеете в виду волосы?
Он кивнул.
– Вам не следует распускать их, если вы не вполне уверены в своих спутниках.
– Я не думала об этом.
– Конечно, нет. Мне кажется, вы несколько беспечны. Вы отстали от своих. Разве вы не знаете, что в лесу встречаются дикие кабаны и не менее дикие бароны. Первые могли бы лишить вас жизни, другие – чести. Скажите-ка мне: что для вас дороже?
– Монахини сказали бы, что честь дороже, конечно.
– Но мне интересно ваше мнение.
– Я затрудняюсь сказать, потому что никогда не теряла ни того, ни другого.
– Монахини, я полагаю, не лишались этого также, но все же имеют свою точку зрения.
– Но они намного старше меня. Не хотите ли вы сказать, что вы – один их этих диких баронов? Как можно! Вы Зигфрид. Никто с таким именем не станет лишать девушек их чести. Они спасают их от диких кабанов и, возможно, от диких баронов.