– У меня все иначе. Никакие занятия по философии не отвлекают меня от мечты о свободе. Я не могу здесь больше оставаться, Мура, не могу. И в описании побега Дантеса из тюрьмы нет ничего фантастического. Я тоже хочу попытаться бежать. Скоро весна, станет тепло, я как-нибудь доберусь до железной дороги... Правда, это очень далеко. До Сретенска много дней пути...
– Простите, что вмешиваюсь, но если уж бежать, то лучше не в Сретенск, а в другую сторону, – сказала вдруг Мария Спиридонова, стоявшая, как оказалось, за спиной у Аси.
Увидев, как Покотилова испуганно вздрогнула, она поспешила добавить:
– Не бойтесь, среди нас провокаторов нет. За предательство здесь убивают. Я случайно услышала ваш разговор и, если позволите, выскажу свое мнение. Долли, на вашем месте я не стала бы придерживаться столь бескомпромиссной позиции. В стремлении к свободе нет ничего предосудительного, это – возвышенный порыв, а вы только подрезаете Настеньке крылья. Да, побег – дело тяжелое, трудно выполнимое, но именно трудности выковывают настоящих борцов!
– Бросьте свою риторику и не дурите девочке голову, – резко оборвала ее Мура. – Вы сами, например, не помышляете о побеге!
– Вы прекрасно знаете, что мое состояние здоровья лишает меня возможности побега. Как, впрочем, и ваше не позволяет вам предаваться подобным мечтам.
Это было справедливо. Марии Спиридоновой террористическая группа уже пыталась устроить побег. В Нерчинский завод по нелегальному паспорту даже приезжал один из эсеров, взявший организацию бегства на себя. Но Спиридонова не отважилась на эту авантюру из-за своей болезни – она страдала нервными припадками, время от времени впадала в бредовое состояние и сутками лежала в забытьи, шепча отрывистые фразы. Случалось это всегда в самый неподходящий момент. Такой припадок во время побега мог стоить слишком дорого.
Увечье Муры тоже отнимало у нее все надежды на благополучное бегство. Изуродованные руки Веневской мало того, что служили бы плохим подспорьем в трудном пути, так еще и представляли собой характерную особую примету, по которой ее легко можно было опознать и вернуть за решетку.
– Но Настенька – это совсем другое дело! Молодая, здоровая, крепкая женщина, страдающая от произвола и подлости, наделенная проснувшимся разумом, жаждущим справедливости, и волей, способной многое преодолеть. Так вот что я вам скажу, дорогая, – продолжила Спиридонова, обращаясь к Анастасии, – дойти в одиночку до Сретенска слишком тяжело. Если уж бежать, то двигаться следует в другую сторону.
– В другую? – удивилась Ася.