— А я очень желаю, чтобы у меня была власть уволить вас за отсутствие такта и неприкрытую грубость! — заявил он.
Хоуп то бледнела, то краснела. Вдруг она тоже разозлилась. Хоуп уже хотела ответить колкостью, но из ее глаз хлынули слезы, и она отвернулась от него, чтобы успокоиться. Заметив, что плечи ее серого джемпера подрагивают, он почувствовал неприятный укол вины.
— Вы чувствительны, не так ли? — бесцеремонно заметил он.
— Я с радостью уйду с этой работы, — хныкала она, уязвленная до глубины души.
— Ладно, не говорите глупости.
— Вы не знаете меня, но я действительно вела себя дерзко. — Хоуп критиковала себя.
Вдруг он почувствовал себя хамом.
— Послушайте, я не хотел вас обидеть. Не сомневаюсь, вы для этого магазина удачная находка. Извините меня, за то, что я расстроил вас. Пожалуйста.
Хоуп повернулась к нему и улыбнулась.
— Извиняю. Спасибо. — И тут она хитро добавила: — Вы обнимете меня, чтобы доказать, что прощаете меня? — Не давая ему опомниться, она обняла его за тонкую талию и прижала свою светлую головку к его груди и издала вздох удовлетворения. Малком чувствовал, что это очень плохо, но невольно обнял эту пленительную красавицу, которая явно не собиралась отпускать его. Она отступила, чтобы заглянуть в его глаза с нескрываемым восхищением. — Я обожаю, когда чувствую грудь мужчины.
— Это хорошо, но мне кажется, вам пора остановиться, — сказал он, отводя ее руки. Однако он не мог заставить себя сразу отпустить их. — Знаете, я начинаю думать, что вы очень шаловливая девчонка. — Он отпустил ее руки и собирался прикрепить два оставшихся портрета. — Полагаю, Джейн Остин будет следующей.
— Да, пожалуйста.
— Интересно, что сказал бы ваш муж, если бы узнал, что вы прижимаетесь к груди другого мужчины.
— Он бы ничего не сказал. — Хоуп рассмеялась.
— Вот как!
— Так. А теперь повесьте Анну Бронте справа от нее.
— Предположим противоположную ситуацию — я крепко обнимаю вас за талию. Вы посчитали бы это приемлемым поведением?
— Еще бы! — Она тут же согласилась, заставив его снова покраснеть. — Но к чему ограничиваться только этим?
— Миссис Лоуренс, у меня начинает складываться впечатление, что вы со мной заигрываете, — неодобрительно сказал Малком.
— А что тут такого страшного?
— Не забывайте, что мы оба семейные люди.
— Разве у вас не бывает порывов чувств?
— Если бы я прямо сейчас сделал то, что мне хочется, вам бы это не понравилось, — откровенно сказал он, прикрепляя последний портрет.
— Вы хотите уволить меня?
— Нет, положить через колено!
— О! — Хоуп покраснела, почти забыв о такой возможности в своей безудержной жажде добраться до его атлетического тела.