— Я думала, что увижу тебя не скоро! — воскликнула Хоуп, вскочила и обвила его шею руками.
— Почему? — У него был озадаченный вид.
— Ты ведь вчера вечером ушел с Брук, — дулась Хоуп.
— Вчера у нее был день рождения.
— Надеюсь, в честь этого ее выпороли? — Да.
— А что еще?
— Поцелуй. Ты же знаешь, ей всего восемнадцать.
— Тогда как мне все двадцать пять, — сказала Хоуп, садясь ему на колени и тыкаясь носом в его ухо. — Дорогой, ты не должен ограничивать себя из-за меня.
— Спасибо. — Он крепко обнял ее за талию.
— Знаешь, мы не играли с тех пор, как я ушла из «Башни», — напомнила она, ерзая на его коленях так, что он тут же возбудился.
— Знаю. Но я сегодня захватил деньги, — ответил он.
— Это хорошо, но не обязательно. В самом деле я иногда охотнее платила бы тебе, мой дорогой низкооплачиваемый государственный служащий.
— Такой поворот не устроил бы меня, моя маленькая работящая девочка, — твердо возразил он, снял куртку и выдвинул на середину комнаты добротное кресло без подлокотника.
Дэвид положил Хоуп через колено и отшлепал ее так, как всегда делал в «Башне». Он начал, не снимая с нее одежду, и хорошо размял ее, затем задрал юбку и обнаружил, что под ней ничего нет.
Как и прежде, ее шелковистая кожа быстро покраснела от его шлепков. Как и прежде, через пятнадцать минут Хоуп сильно возбудилась. Но, как и прежде, когда она изгибалась под его рукой, он пренебрег приглашением и отказался от прикосновений к ее интимным местам. Как и прежде, разочарованная Хоуп не понимала причину этого.
— Дэвид?
— Да, дорогая? — Он сделал паузу, чтобы помассировать ей попочку.
— Разве ты не любишь девушек? — Что?
— Разве я тебе не нравлюсь?
— Что за вопрос. В моей жизни ты самая любимая.
— Тогда почему ты меня только шлепаешь? — Хоуп спрыгнула с его колен. — Разве ты не занимаешься сексом?
Дэвид покраснел:
— Конечно, я занимаюсь сексом. Но не с теми, кому я плачу за сеанс.
Сначала она ахнула от негодования, затем ее глаза наполнились горячими слезами. Выпрямившись в полный рост, равный пяти футам и пяти дюймам, Хоуп нарочно легко шлепнула его по лицу.
— И это все, что ты обо мне думаешь?! — воскликнула она.
— Я даже очень много думаю, поэтому не стал бы оскорблять тебя, ожидая любезностей за сто долларов, — сердито ответил Дэвид, ибо он тоже быстро выходил из себя и не любил, когда его били по лицу.
— Оскорбить меня? Разве тебе не кажется, что ты оскорбляешь меня всякий раз, когда я приглашаю тебя потрогать себя, а ты на это не обращаешь внимания?
— Я старался вести себя уважительно, — ледяным тоном ответил Дэвид.