— Пожалуй, классическое кино будет приемлемой темой разговора, — уступил он.
— Мне стало легче, ибо у нас уже начали иссякать темы, на которые я могла бы говорить, — добродушно заметила Хоуп.
— Давай посмотрим, не забыл ли я что-нибудь? Ах да, и не заигрывай с мужчинами. Супруги преподавателей такого не позволяют себе. Кстати, и с женщинами тоже не заигрывай.
— А что, если там будет откровенная лесбиянка, которой я понравлюсь?
— Если она начнет заигрывать первой, я не против.
— Хорошо.
— Вот, пожалуй, почти все. Как, справишься?
— Проще простого.
Главный холл был украшен в изысканном стиле середины викторианской эпохи, там был мраморный камин и висели красивые портреты. Хоуп наблюдала через высокие, занавешенные бархатом окна, как падает свежий снег на деревья, и наслаждалась чаем и сэндвичами с кресс-салатом.
Ситуация изменилась, когда она узнала Энтони Ньютона, композитора, сидевшего за пианино. Оказалось, что он попечитель школы и житель этого городка! Они заговорщицки переглянулись, и Хоуп улыбнулась ему. Что она могла тут поделать, если знала наизусть любое из его музыкальных произведений? Но Дэвид наказал ей даже не упоминать знаменитостей, не говоря о том, чтобы заискивать перед ними, поэтому она осталась на прежнем месте и надеялась, что Энтони все же пройдет мимо нее.
От раздумий об очаровательном маэстро Хоуп неожиданно отвлекла стройная, чистенькая, но безвкусно одетая учительница или жена учителя, лет за тридцать, которая подошла к ней и требовала подписать какую-то петицию. Хоуп улыбнулась, взяла предложенную папку с зажимом и побледнела от ужаса, поняв суть петиции.
— Но я же работаю в книжном магазине «Маргерит Александра», — возразила Хоуп, возвращая папочку женщине, на груди которой был жетон с ее именем — Кэтрин Тэкстер-Пик.
— Что? Вы хотите сказать, что и в самом деле одобряете литературу, которая продается в так называемой эротической галерее и проповедует насилие, разложение, садомазохизм? — спросила Кэтрин.
Сердце Хоуп начало неистово биться, пока она отчаянно подыскивала ответ, который одобрил бы Дэвид.
— Вы не забыли о свободе прессы? — неуверенно спросила она.
— Вы имеете в виду свободу безупречного американского мужчины эксплуатировать, унижать и жестоко обращаться с женщиной! Но от особы с вашей внешностью нельзя ожидать, чтобы она имела понятие о правах женщин, — заявила Кэтрин. Теперь изящное лицо Хоуп залилось такой густой краской, что Энтони Ньютон встал из-за пианино и приблизился к образовавшемуся кругу слушателей. Он поймал взгляд Хоуп и улыбнулся. Благодарная Хоуп набросилась на обидчицу.