— Хоуп, у меня нет слов.
— Это что-то новенькое.
— Как хорошо, что твоя маленькая головка столь сообразительна.
— Не стоит благодарности.
Выпив четвертый бокал вина, Дэвид почти боготворил свою жену и глубоко вздохнул. — Что?
— Как ты мила, — сказал он. нежно целуя ее за ухом. — Но мне грустно.
— Глупенький, почему тебе грустно?
— От такого проявления изощренности.
— Разве ты раньше не замечал, что я разумное существо?
— Не совсем. Это очень грустно, — задумчиво сказал Дэвид, рукой подпирая подбородок.
— Дорогой, что же тут печального?
— Что я больше никогда не смогу наказать тебя.
— Что! — воскликнула она.
— Это правда, — сокрушался он, погасив сигарету и вставая. — Ты больше не годишься для порки.
— Дэвид, что ты, черт подери, такое несешь? Она вышла за ним следом на улицу, оба сели в машину и в легком тумане отправились в недолгий путь к «Кружевному коттеджу».
— Все же ты повзрослела, — гнул он свое, ведя машину по извилистой, блестевшей, узкой прибрежной дороге.
— О, Дэвид, я никогда не стану такой взрослой, чтобы меня нельзя было подвергнуть телесному наказанию, — заверила она, сжимая ему руку, и ткнулась носом в его щеку.
— Сейчас ты права, — решительно сказал он, стукнув по рулю. — Только посмотри, как умно ты отреагировала на мое отвратительное признание. Ты вела себя как настоящий ангел.
— В самом же деле это было искреннее признание.
— Говори что хочешь, но мое мнение ты не изменишь, — сказал он, когда машина остановилась у «Кружевного коттеджа» и оба вошли в свое бунгало.
— Дэвид, ты пьян и не в состоянии обсуждать такую важную тему! — сердито сказала она. Вдруг Хоуп в голову пришла отрезвляющая мысль, и она пробормотала более спокойно: — Дэвид, ты же не собираешься воспользоваться этим случаем, чтобы переменить тему, а?
Дэвид улыбнулся и покачал головой: — Нет.
— Что ж, это уж кое-что.
— Мисс Роуан очень славна, — сказал Дэвид с плаксивой сентиментальностью, которая свойственна уже хорошо захмелевшему человеку. — Я первый, кто после отца отшлепал ее. Ты бы посмотрела, как она уважительно смотрит на меня.
— Но я тоже уважительно смотрю на тебя. Я всегда тебя уважала.
Дэвид вздохнул:
— Возможно, интеллектуально. Однако шлепать тебя всегда было трудно. С самого начала в «Башне» ты была опытна, учила меня, как пользоваться инструментом, оттачивала мою технику. Тогда я вряд ли мог чувствовать превосходство над тобой, ибо ты была таким своенравным ребенком. Но в последнее время ты стала ответственной!
— Какой вздор! Ты перебрал и несешь чушь. Хоуп открыла окно, чтобы впустить морской воздух и послушать прибой.