— Это уж точно, — заметил Андруз.
— Преступление планировалось автором задолго вперед, и затем она совершила задуманное. Это указывает на один неоспоримый факт: речь идет о психопатическом навязчивом поведении, если иметь в виду не только само убийство, но и использованный прием упреждающей защиты.
Казалось, последние слова Ламотта поняла только Бет Гарнер. Пять полицейских тупо смотрели на медицинское светило. Гасу Морану было плевать, если его сочтут за тупоумного полицейского.
— Иногда я не отличаю дерьма от конфетки, док, — с усмешкой сказал он. — О чем вы только что сказали?
— Она задумала свою книгу как алиби, — объяснила Бет Гарнер. — Я правильно поняла вас, доктор Ламотт?
— Совершенно верно, — ответил он.
— Она написала книгу, чтобы иметь алиби, — сказал Гас. — Значит она спланировала все черт знает как давно и затем однажды сказала себе: «Ну вот, сегодня я прикончу Джонни Боза». Я правильно понял?
— Механизм включения психопатического поведения еще требует специального исследования, — легко сказал доктор Ламотт.
— Доктор говорит научным языком, — пояснила Бет Гарнер. Бет явно упивалась ученостью Ламотта. — Писательница, предположим, говорит: «Вы думаете у меня не хватит мужества убить кого-нибудь точно так, как я описала в своей книге? Я не решусь сделать это, поскольку буду знать, что подозрение полицейских тут же падает на меня?»
— Да? — Ник проигрывал все варианты. — А что, если это не автор? А что, если кто-то прочитал ее книгу и сказал: «Вот это мысль!»
— Тогда я вам не завидую, — сказал доктор Ламотт.
— Не надо забывать, доктор, то, что нам вообще мало кто завидует?
— Потому что вы имеете дело с человеком, столь одержимым навязчивой идеей, что он или она.,.
— Она, — сказал Харриган, — уж это мы выяснили.
— Очень хорошо, — сказал Ламотт, — она настолько одержима своей идеей, что желает убить невинную или, по крайней мере, случайную жертву, лишь для того, чтобы свалить вину на автора книги.
— Но для чего?
— Откуда нам знать. Нам только точно известно, что в таком случае идет о личности, испытывающей глубочайшую навязчивую ненависть к писательнице, и абсолютно ни во что не ставящей человеческую жизнь.
Гас Моран кивнул.
— Понятно, док. Вы хотите сказать, что мы столкнулись с редкой бешеной бабой, у которой совсем крыша поехала. Как тут ни крути, а все сводится к одному.
Доктор Ламотт не смог оставить последнее слово за полицейским, да еще за полицейским с таким специфическим способом выражения мыслей, как у Гаса Морана.
— Давайте просто скажем так — вы имеете дело с очень опасным и очень больным человеком.